Михаил Митрофанович Зайцев: биография. Московские могилы

З айцев Михаил Митрофанович - главнокомандующий Группы советских войск в Германии, генерал армии.

Родился 23 ноября 1923 года в деревне Заводской Хутор ныне Чернского района Тульской области в крестьянской семье. Русский. Окончил среднюю школу.

В Красной Армии с 1941 года. Окончил курсы спецсвязи в 1942 году. В боях Великой Отечественной войны с мая 1942 года. Был помощником и старшим помощником начальника штаба 113-й танковой бригады и старшим помощником начальника отдела по спецсвязи в штабах 7-го гвардейского и 6-го гвардейского танковых корпусов в 3-й гвардейской танковой армии. Воевал на Западном, Воронежском, Брянском, Центральном и 1-м Украинском фронтах. Участвовал в Курской битве, в форсировании Днепра, в Львовско-Сандомирской и Висло-Одерской операциях, в штурме Берлина и освобождении Праги. Лично отважный офицер, за годы войны был награждён четырьмя боевыми орденами. Член ВКП(б)/КПСС в 1943-1991 годах.

После войны проходил службу на должностях начальника отделения штаба воздушно-десантной и танковой дивизий, начальника штаба и заместителя командира танковой дивизии. В 1954 году окончил Военную академию бронетанковых войск имени И.В. Сталина, в 1965 году – Военную академию Генерального штаба, после окончания которой был назначен командиром танковой дивизии.

С ноября 1968 года - начальник штаба, с декабря 1969 года - командующий танковой армией. В августе 1972 года назначен первым заместителем командующего, а в мае 1976 года - командующим войсками Белорусского военного округа. С 22 октября 1980 года по 6 июля 1985 года занимал пост главнокомандующего Группой советских войск в Германии.

У казом Президиума Верховного Совета СССР от 22 ноября 1983 года «за большой вклад в повышение боевой готовности войск, умелое руководство ими, личное мужество и отвагу, проявленные в годы Великой Отечественной войны, и в связи с 60-летием со дня рождения» генералу армии Зайцеву Михаилу Митрофановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

С июля 1985 года по 1989 год – главнокомандующий войсками Южного направления, в этой должности принимал участие в руководстве боевыми действиями советских войск в Афганистане. В 1989-1992 годах - военный инспектор-советник Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. С мая 1992 года - в отставке. Член ЦК КПСС (1981-1991). Депутат Верховного Совета СССР 10-го и 11-го созывов (1979-1989).

Жил в городе-герое Москве. Являлся членом правления Российского комитета ветеранов войны и воинской службы. Скончался 22 января 2009 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве (участок 7в).

Воинские звания:
генерал-майор танковых войск (23.02.1967),
генерал-лейтенант танковых войск (29.04.1970),
генерал-полковник танковых войск (28.10.1976),
генерал армии (4.11.1980).

Награждён 2 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 орденами Красного Знамени (в т.ч. 13.08.1944), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (13.05.1945, 11.05.1985), 2 орденами Отечественной войны 2-й степени (в т.ч. 23.03.1945), 2 орденами Красной Звезды (в т.ч. 26.03.1943), медалью «За отвагу» (21.03.1943), другими медалями, наградами иностранных государств, в том числе орденами Шарнхорста (ГДР), «За заслуги перед народом и Отечеством» 1-й степени (ГДР).

Сочинение:
На страже Отчизны. Минск, 1978.

Михаи́л Митрофа́нович За́йцев (23 ноября - 22 января ) - советский военачальник , генерал армии , участник Великой Отечественной войны . Герой Советского Союза .

Биография

Михаил Митрофанович Зайцев родился в семье крестьянина в деревне Заводской Хутор Чернского уезда Тульской губернии , ныне в составе Чернского района Тульской области . Русский. Окончил среднюю школу. Отец - Митрофан Никитович был сельским активистом, активно участвовал в организации колхоза «Путь Ильича» в своей деревне, с 1925 по 1930 годы работал председателем Заводско-Хуторского сельского совета , затем председателем Троицко-Бачуринского сельпо. Заочно получил юридическое образование, работал народным судьёй Чернского района .

Жена - Маргарита Ивановна Зайцева (скончалась в 2011 году). Дочери - Елена и Галина, два внука.

Великая Отечественная война

В отставке

Благодаря стараниям генерала армии М. М. Зайцева, на его родине, в поселке Чернь в 1997 году был установлен памятник-танк частям 3-й гвардейской танковой армии , формировавшейся на территории Чернского района .

Звания

• Генерал-майор танковых войск (23.02.1967);
• генерал-лейтенант танковых войск (29.04.1970);
• генерал-полковник танковых войск (28.10.1976);
• генерал армии (04.11.1980).

Награды

Иностранные ордена и медали, в том числе:

• орден Шарнхорста (ГДР);
• военный орден «За заслуги перед народом и Отечеством» 1-степени (ГДР).

Отзывы и воспоминания

Вся Ваша жизнь посвящена службе Родине. В суровых испытаниях Великой Отечественной Вы проявили подлинное мужество и героизм , получили бесценный боевой опыт. Оборона Москвы и Курская битва , форсирование Днепра и взятие Берлина стали значимыми этапами Вашей славной фронтовой биографии. Ваш талант военачальника ярко раскрылся в послевоенные годы, послужил укреплению боеспособности наших Вооружённых Сил , формированию нового поколения защитников Отечества.

«Может быть, сама природа поставила его в армейский строй, подарив высокий рост, саженные плечи, наделив богатырской силой и железной волей… Целеустремлённость, умение организовывать и повести за собой людей - вот черты этого характера. В своих решениях полковник Зайцев был непреклонен, в требовательности к себе и подчинённым, не знал никаких послаблений. Вместе с тем, ни в кабинете на совещаниях в узком кругу руководящих офицеров, ни на полигоне в минуты каких-то неполадок и нервозности никто не слышал от него грубого слова».

Герой Советского Союза генерал армии И. М. Третьяк , «Храбрые сердца однополчан» .

«Михаил Митрофанович был очень эрудированным в области оперативного искусства, блестяще знал технику и вооружение… В его лице я впервые увидел общевойскового командира, который хорошо знал не только устройство танка, артиллерийского орудия, но даже и самолёта. Он везде вникал в тонкости дела и часто вносил предложения по модернизации этого вида вооружения…».

«Помню, был случай на учениях: он говорил одно, я - другое, он настаивает, я продолжаю доказывать своё: а потом он будто отрезал: нет! Будет вот так! Я ему: не делайте так, это будет ошибкой. Он промолчал в раздумье и… не сделал - а потом меня поблагодарил за то, что я отговорил его от опрометчивого решения. Он умел признавать ошибки. Он умел слушать других. И вообще с уважением относился к людям, причём и к младшим по званию… Я благодарен судьбе за то, что мне посчастливилось служить с Михаилом Митрофановичем не только в Белорусском военном округе, но и в целом в Вооружённых Силах».

«Безусловно, большую роль Михаил Митрофанович Зайцев сыграл в становлении армейской авиации как рода войск… Он один из немногих командующих войсками округов, который везде, в том числе и на коллегии Минобороны, подчёркивал её важную роль… Занимаясь в Германии подготовкой войск для Афганистана, „полигонный генерал“ (как его называли в войсках) Зайцев акцентировал внимание на тесном взаимодействии армейской авиации с пехотой. Вертолёт, считал он, - это оружие командарма, комдива, но в первую очередь - это оружие командиров батальонов и полков, которые находятся на поле боя… Во всех дивизиях ГСВГ была внедрена практика применения авиационных машин наведения, уточнявших цели для армейской авиации…».

«Зайцев был награждён звездой Героя Советского Союза Устиновым . Поводом послужило шестьдесят лет безупречной службы. Эта Звезда сверкала на камуфлированной форме во время всех боевых действий. И вскоре стало понятно, что Зайцев прилетел в Афганистан заработать ещё одну Звезду. И ему было наплевать подготовлены ли боевые действия или нет, какие потери. Он ни разу не поинтересовался, как прошёл бой, сколько погибло, сколько ранено, люди его не интересовали. Удивительно, но кто-то порекомендовал его Горбачёву как генерала, способного за короткое время изменить ситуацию в Афганистане к лучшему».

Листаю страницы книги «Военная элита России». Герой Советского Союза, генерал армии, командующий войсками Белорусского военного округа (1976-1980), главнокомандующий Группой советских войск в Германии (1980-1985), главнокомандующий войсками Южного направления (1985-1988). Награждён двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени, двумя орденами Отечественной войны II степени, двумя орденами Красной Звезды, орденом Октябрьской Революции, медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», орденами ГДР «Орден Шарнхорста» и «За заслуги перед Отечеством» I степени (в золоте), многочисленными советскими и зарубежными медалями…
Действуя в составе рейдового отряда танковой армии, Зайцев имел задачу восстановить связь с оторвавшимся от главных сил гвардейским танковым батальоном, а для этого - найти его и вернуть на доступное удаление. Боевой приказ был выполнен, но перед самым выходом батальона из боя вражеская автоматная пуля прошила левое плечо находившегося на броне офицера. Но Зайцев не покинул батальон, пока не вывел его в назначенное место. Раненого гвардии капитана посетил в госпитале командующий 3-й гвардейской танковой армией гвардии генерал-лейтенант Рыбалко. «Вот я с тобой и познакомился - сказал при той встрече командарм. - Тебе, парень, долго-долго ещё воевать. Всяко бывает - представление на Героя может где-то застрять… А потому своей властью вручаю тебе орден Красного Знамени…». Справедливость восторжествовала спустя 40 лет. Звание Героя Советского Союза главнокомандующему Группой советских войск в Германии М. М. Зайцеву было присвоено в 1983 году с такой формулировкой в Указе: «За большой вклад в дело повышения боевой готовности войск, умелое руководство частями и соединениями, личное мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны и в связи с шестидесятилетием со дня рождения».

- «По фронтовым лекалам», Б. Саводян, «Красная Звезда» .

Когда же из Афганистана начали поступать крайне тревожные сообщения о беспомощности вооружения БМП-1 в условиях горной местности, генерал Зайцев обратился на самый верх, в ЦК КПСС , и добился незамедлительного решения вопроса о развёртывании массового производства БМП-2 и отправке их в Афганистан. Пушки этих боевых машин с углом возвышения в 74 градуса к горизонту были в горах просто незаменимы. Они позволяли стрелять по горам из ущелий, где проходили дороги. Высокий темп стрельбы чуть ли не в зенит и множество осколков, в том числе от камней, создавали мощное поражающее действие. Мне как участнику событий в Афганистане известно, что моджахеды очень боялись этой машины.

«Михаил Митрофанович - фронтовик, и в 1980-х годах, спустя 40 с лишним лет после Великой Отечественной, отправился в Афганистан и там не просто руководил аппаратом и принимал доклады, а облетал все гарнизоны. А ведь охраны там нет… Главным профессиональным качеством Михаила Митрофановича была целеустремленность. Он постоянно был в поиске. Он был очень требовательным, но я не помню ни одного случая грубости с его стороны. Он всегда поощрял инициативных командиров… Во время моей службы в ГСВГ главком Зайцев пользовался непререкаемым авторитетом».

«…в июле 1985 г. советские силы в Афганистане возглавил генерал Михаил Митрофанович Зайцев. Как главком ГСВГ, Зайцев был известен тем, что полностью реформировал там подготовку войск. Он делал основной упор на личную инициативу, побуждая младших офицеров принимать самостоятельные решения. Инструкторы моджахедов соответственно изменили программу подготовки, чтобы соответствовать советской тактике».

- «Неправедные войны: Афганистан, Америка и международный терроризм» Джон К. Кули .

«…И вот, однажды ночью, - вспоминал Захаров, - звонок из Москвы. По телефону передают распоряжение правительства о срочном освоении серийного производства БМП-2. Через две недели первая партия машин должна быть отправлена в Афганистан. Как потом узнал, это мой давний знакомый, генерал Михаил Митрофанович Зайцев, находясь в Афганистане, позвонил в ЦК, разъяснил, что в местных условиях новая машина Курганмашзавода просто незаменима. Дело в том, что войскам часто приходилось действовать в горах, ущельях, а пушка БМП-2 способна стрелять чуть ли не в зенит - под углом 70 градусов к горизонту… Тут же после звонка поехал на завод. К утру издал приказ - производство переводилось на режим военного времени. В апреле отгрузили первые 25 машин…».

Бронетанковая техника в Афганистане (1979-1989), Заец А. Р., преподаватель Академии МЧС .

Зайцева я видел один раз (конец 1985г - начало 1986 г.), служил в Урюпинске, и он как Главком Южного направления приезжал к нам. Правда, проверки особой не было (на солдатах никак не отразилось), но всем запомнилось его выступление в клубе. Неизгладимое впечатление произвела внешность генерала - высокого роста (наверное 1.90, а то и под 2 м. Наш комдив п-к Яковенко сам роста немалого и фигурой не слабый, тускнел на его фоне), атлетическое сложение, мощная грудь (танцевать на ней можно. Во всяком случае мне не встречался больше в жизни человек с более широкой и мощной грудью), речь развитая. Запомнилось, что говорил он про военный период - войну начал солдатом, а закончил комбатом. Без преувеличения можно сказать, что его личность подняла моральный дух дивизии (хоть и кадрированной) и это воздействие было обусловлено в первую очередь физической мощью и яркой речью Главкома. Единственный минус - во время выступления у него сквозило самолюбование.

О. А. Шаповалов, разведрота, полк «Б».

Напишите отзыв о статье "Зайцев, Михаил Митрофанович"

Примечания

Сочинения

Зайцев М. М. «На страже Отчизны». Минск, Беларусь 1978 г.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов . - М .: Воениздат , 1987. - Т. 1 /Абаев - Любичев/. - 911 с. - 100 000 экз. - ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Военная энциклопедия в 8 томах. М.: Издательство Министерства обороны Российской Федерации, 1994-2004. - Т. 3.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Зайцев, Михаил Митрофанович

Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.

Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.

Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.

Михаил Митрофанович Зайцев (23 ноября 1923 - 22 января 2009) - советский военачальник, генерал армии. Герой Советского Союза (1983).

Биография

Михаил Митрофанович Зайцев родился в семье крестьянина в деревне Заводской Хутор Чернского уезда Тульской губернии, ныне в составе Чернского района Тульской области. Русский. Окончил среднюю школу. Отец - Митрофан Никитович был сельским активистом, активно участвовал в организации колхоза«Путь Ильича» в своей деревне, с 1925 по 1930 годы работал председателем Заводско-Хуторского сельского совета, затем председателем Троицко-Бачуринского сельпо. Заочно получил юридическое образование, работал народным судьёй Чернского района.

Жена - Маргарита Ивановна Зайцева (скончалась в 2011 году).

Дочери - Елена и Галина, два внука.

Великая Отечественная война

В 1941 год Михаил Митрофанович ушёл добровольцем вКрасную Армию. В начале Великой Отечественной войныЗайцев был направлен на курсы спецсвязи, после их окончания с мая 1942 года - в действующей армии. Занимал должности помощника и старшего помощника начальника штаба 113-й танковой бригады 7-го гвардейского танкового корпуса, 6-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армиипо спецсвязи.

Воевал на Западном (с 20.06.1942), Воронежском (с 11.01.1943),Брянском, Центральном и 1-м Украинском фронтах. Принимал участие во многих крупнейших операциях войны, в том числе вКурской битве, в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской,Берлинской, Пражской операциях.

Неоднократно проявил себя в боях Великой Отечественной войны мужественным и смелым офицером. В одном из боёв М. М. Зайцев лично уничтожил около 50, в другом - не менее 100 солдат и офицеров противника. Награждён рядом боевых наград - медалью «За отвагу», орденом «Красной Звезды», орденом «Красной Знамени», орденом Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Отечественной войны 2-й степени. Был дважды ранен.

Послевоенное время

После войны М. М. Зайцев с 1945 года служил начальником отделения штаба воздушно-десантной дивизии, затем на такой же должности в танковой дивизии, был начальником штаба и заместителем командира танковой дивизии. Окончил Военную академию бронетанковых войск в 1955 году, Военную академию Генерального штаба в 1965 году. С 1965 года командовал танковой дивизией. С ноября 1968 года был начальником штаба, а с декабря 1969 года - командующим танковой армии.

На высших командных должностях

Кристалл с сияющими гранями
Ума, души, отваги боевой,
Добра и чести, с главным званием -
Герой-танкист, солдат двух войн.

Текст на надгробии

С августа 1972 года - первый заместитель командующего, а с мая 1976 года - командующий войсками Белорусского военного округа.
С 1980 года по 1985 год - Главнокомандующий Группой советских войск в Германии. Воинское звание генерал армииприсвоено указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 ноября 1980 года.

22 ноября 1983 удостоен звания Героя Советского Союза - «за большой вклад в повышение боевой готовности войск, умелое руководство ими, личное мужество и отвагу, проявленные в годы Великой Отечественной войны, и в связи с 60-летием ».

С 1985 года - Главнокомандующий войсками Южного направления, в зону действия которого входили советские войска в Афганистане. По воспоминаниям командиров, генерал армии М. М. Зайцев часто бывал в 40-й армии, находившейся в Афганистане, и нередко лично руководил проведением боевых операций.

С 1989 года - в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 10-го и 11-го созывов от Кемеровской области. В 1981-1989 годах - член ЦК КПСС.

В отставке

С 1992 года - в отставке. Жил в Москве. На протяжении нескольких лет являлся членом правления Российского Комитета ветеранов войны и воинской службы

Благодаря стараниям генерала армии М. М. Зайцева, на его родине, в поселке Чернь в 1997 году был установлен памятник-танк частям 3-й гвардейской танковой армии, формировавшейся на территории Чернского района.

Звания

• Генерал-майор танковых войск (23.02.1967);
• генерал-лейтенант танковых войск (29.04.1970);
• генерал-полковник танковых войск (28.10.1976);
• генерал армии (04.11.1980).

Награды

• Звезда Героя Советского Союза (№ 10753);
• два ордена Ленина;
• орден Октябрьской революции;
• два ордена Красного Знамени (13.08.1944);
• два ордена Отечественной войны 1-й степени (13.05.1945);
• два ордена Отечественной войны 2-й степени (23.03.1945);
• два ордена Красной звезды (26.03.1943);
• медаль «За отвагу» (27.01.1943);
• медали СССР.

Иностранные ордена и медали, в том числе:

• орден Шарнхорста (ГДР);
• военный орден «За заслуги перед народом и Отечеством» 1-степени (ГДР).

Отзывы и воспоминания

Вся Ваша жизнь посвящена службе Родине. В суровых испытаниях Великой Отечественной Вы проявили подлинное мужество и героизм, получили бесценный боевой опыт. Оборона Москвы и Курская битва,форсирование Днепра и взятие Берлина стали значимыми этапами Вашей славной фронтовой биографии. Ваш талант военачальника ярко раскрылся в послевоенные годы, послужил укреплению боеспособности наших Вооружённых Сил, формированию нового поколения защитников Отечества.

Из поздравления Президента РФ Д. А. Медведева в связи с 85-летием.

«Может быть, сама природа поставила его в армейский строй, подарив высокий рост, саженные плечи, наделив богатырской силой и железной волей… Целеустремлённость, умение организовывать и повести за собой людей - вот черты этого характера. В своих решениях полковник Зайцев был непреклонен, в требовательности к себе и подчинённым, не знал никаких послаблений. Вместе с тем, ни в кабинете на совещаниях в узком кругу руководящих офицеров, ни на полигоне в минуты каких-то неполадок и нервозности никто не слышал от него грубого слова».

Герой Советского Союза генерал армии И. М. Третьяк, «Храбрые сердца однополчан».

«Михаил Митрофанович был очень эрудированным в области оперативного искусства, блестяще знал технику и вооружение… В его лице я впервые увидел общевойскового командира, который хорошо знал не только устройство танка, артиллерийского орудия, но даже и самолёта. Он везде вникал в тонкости дела и часто вносил предложения по модернизации этого вида вооружения…».

«Помню, был случай на учениях: он говорил одно, я - другое, он настаивает, я продолжаю доказывать своё: а потом он будто отрезал: нет! Будет вот так! Я ему: не делайте так, это будет ошибкой. Он промолчал в раздумье и… не сделал - а потом меня поблагодарил за то, что я отговорил его от опрометчивого решения. Он умел признавать ошибки. Он умел слушать других. И вообще с уважением относился к людям, причём и к младшим по званию… Я благодарен судьбе за то, что мне посчастливилось служить с Михаилом Митрофановичем не только в Белорусском военном округе, но и в целом в Вооружённых Силах».

Маршал артиллерии В. М. Михалкин.

«Безусловно, большую роль Михаил Митрофанович Зайцев сыграл в становлении армейской авиации как рода войск… Он один из немногих командующих войсками округов, который везде, в том числе и на коллегии Минобороны, подчёркивал её важную роль… Занимаясь в Германии подготовкой войск для Афганистана, „полигонный генерал“ (как его называли в войсках) Зайцев акцентировал внимание на тесном взаимодействии армейской авиации с пехотой. Вертолёт, считал он, - это оружие командарма, комдива, но в первую очередь - это оружие командиров батальонов и полков, которые находятся на поле боя… Во всех дивизиях ГСВГ была внедрена практика применения авиационных машин наведения, уточнявших цели для армейской авиации…».

Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В. Е. Павлов.

«Зайцев был награждён звездой Героя Советского Союза Устиновым. Поводом послужило шестьдесят лет безупречной службы. Эта Звезда сверкала на камуфлированной форме во время всех боевых действий. И вскоре стало понятно, что Зайцев прилетел в Афганистан заработать ещё одну Звезду. И ему было наплевать подготовлены ли боевые действия или нет, какие потери. Он ни разу не поинтересовался, как прошёл бой, сколько погибло, сколько ранено, люди его не интересовали. Удивительно, но кто-то порекомендовал его Горбачёву как генерала, способного за короткое время изменить ситуацию в Афганистане к лучшему».

Генерал армии И. М. Родионов.

Листаю страницы книги «Военная элита России». Герой Советского Союза, генерал армии, командующий войсками Белорусского военного округа (1976-1980), главнокомандующий Группой советских войск в Германии (1980-1985), главнокомандующий войсками Южного направления (1985-1988). Награждён двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени, двумя орденами Отечественной войны II степени, двумя орденами Красной Звезды, орденом Октябрьской Революции, медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», орденами ГДР «Орден Шарнхорста» и «За заслуги перед Отечеством» I степени (в золоте), многочисленными советскими и зарубежными медалями…
Действуя в составе рейдового отряда танковой армии, Зайцев имел задачу восстановить связь с оторвавшимся от главных сил гвардейским танковым батальоном, а для этого - найти его и вернуть на доступное удаление. Боевой приказ был выполнен, но перед самым выходом батальона из боя вражеская автоматная пуля прошила левое плечо находившегося на броне офицера. Но Зайцев не покинул батальон, пока не вывел его в назначенное место. Раненого гвардии капитана посетил в госпитале командующий 3-й гвардейской танковой армией гвардии генерал-лейтенант Рыбалко. «Вот я с тобой и познакомился - сказал при той встрече командарм. - Тебе, парень, долго-долго ещё воевать. Всяко бывает - представление на Героя может где-то застрять… А потому своей властью вручаю тебе орден Красного Знамени…». Справедливость восторжествовала спустя 40 лет. Звание Героя Советского Союза главнокомандующему Группой советских войск в Германии М. М. Зайцеву было присвоено в 1983 году с такой формулировкой в Указе: «За большой вклад в дело повышения боевой готовности войск, умелое руководство частями и соединениями, личное мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны и в связи с шестидесятилетием со дня рождения».

- «По фронтовым лекалам», Б. Саводян, «Красная Звезда».

Когда же из Афганистана начали поступать крайне тревожные сообщения о беспомощности вооружения БМП-1 в условиях горной местности, генерал Зайцев обратился на самый верх, в ЦК КПСС, и добился незамедлительного решения вопроса о развёртывании массового производства БМП-2 и отправке их в Афганистан. Пушки этих боевых машин с углом возвышения в 74 градуса к горизонту были в горах просто незаменимы. Они позволяли стрелять по горам из ущелий, где проходили дороги. Высокий темп стрельбы чуть ли не в зенит и множество осколков, в том числе от камней, создавали мощное поражающее действие. Мне как участнику событий в Афганистане известно, что моджахеды очень боялись этой машины.

«Михаил Митрофанович - фронтовик, и в 1980-х годах, спустя 40 с лишним лет после Великой Отечественной, отправился в Афганистан и там не просто руководил аппаратом и принимал доклады, а облетал все гарнизоны. А ведь охраны там нет… Главным профессиональным качеством Михаила Митрофановича была целеустремленность. Он постоянно был в поиске. Он был очень требовательным, но я не помню ни одного случая грубости с его стороны. Он всегда поощрял инициативных командиров… Во время моей службы в ГСВГ главком Зайцев пользовался непререкаемым авторитетом».

Генерал-полковник В. Е. Павлов.

«…в июле 1985 г. советские силы в Афганистане возглавил генерал Михаил Митрофанович Зайцев. Как главком ГСВГ, Зайцев был известен тем, что полностью реформировал там подготовку войск. Он делал основной упор на личную инициативу, побуждая младших офицеров принимать самостоятельные решения. Инструкторы моджахедов соответственно изменили программу подготовки, чтобы соответствовать советской тактике».

- «Неправедные войны: Афганистан, Америка и международный терроризм» Джон К. Кули.

«Горбачев назначил сильного полевого командира - генерала Зайцева командующим советскими силами в Афганистане… Зайцев немедленно изменил тактику советских военных операций от массированных механизированных наступлений в сторону контртеррористических операций с использованием децентрализованных операций спецназа во взаимодействии с афганским спецназом. Это делало ставку на точные данные разведки, внезапность, мобильность и ночной манёвр.Моджахеды были зажаты в дальних лагерях и не могли терроризировать местное население…».

David A. Adams, U.S. Navy, Kevin Norton, U.S. Marine Corps, Christopher Schmitt, U.S. Army, and Jeffrson E. Turner, U.S. Air Force. «Follow the Bear», US NAVAL Institute, «Proceedings Magazine», February 2010, Vol. 136/2/1,284.

«…И вот, однажды ночью, - вспоминал Захаров, - звонок из Москвы. По телефону передают распоряжение правительства о срочном освоении серийного производства БМП-2. Через две недели первая партия машин должна быть отправлена в Афганистан. Как потом узнал, это мой давний знакомый, генерал Михаил Митрофанович Зайцев, находясь в Афганистане, позвонил в ЦК, разъяснил, что в местных условиях новая машина Курганмашзавода просто незаменима. Дело в том, что войскам часто приходилось действовать в горах, ущельях, а пушка БМП-2 способна стрелять чуть ли не в зенит - под углом 70 градусов к горизонту… Тут же после звонка поехал на завод. К утру издал приказ - производство переводилось на режим военного времени. В апреле отгрузили первые 25 машин…».

Бронетанковая техника в Афганистане (1979-1989), Заец А. Р., преподаватель Академии МЧС.

Зайцева я видел один раз (конец 1985г - начало 1986 г.), служил в Урюпинске, и он как Главком Южного направления приезжал к нам. Правда, проверки особой не было (на солдатах никак не отразилось), но всем запомнилось его выступление в клубе. Неизгладимое впечатление произвела внешность генерала - высокого роста (наверное 1.90, а то и под 2 м. Наш комдив п-к Яковенко сам роста немалого и фигурой не слабый, тускнел на его фоне), атлетическое сложение, мощная грудь (танцевать на ней можно. Во всяком случае мне не встречался больше в жизни человек с более широкой и мощной грудью), речь развитая. Запомнилось, что говорил он про военный период - войну начал солдатом, а закончил комбатом. Без преувеличения можно сказать, что его личность подняла моральный дух дивизии (хоть и кадрированной) и это воздействие было обусловлено в первую очередь физической мощью и яркой речью Главкома. Единственный минус - во время выступления у него сквозило самолюбование.

О. А. Шаповалов, разведрота, полк «Б».

Михаил Митрофанович Смольянинов

Р е ц е н з е н т ы:

член-корреспондент НАН Беларуси П. Т. Петриков,

доктор исторических наук Э. М. Савицкий,

доктор исторических наук В. Е. Козляков

Проблема состояния русской армии в годы Первой мировой войны имеет богатую историографию. Историки и публицисты проявляли большой интерес к этой теме после 1917 г. Об армии подготовлены и изданы специальные монографические труды, мемуарные произведения и документальные сборники, написаны диссертационные работы, опубликованы параграфы и разделы в многочисленных изданиях по истории Октябрьской революции.

Буржуазные историки и публицисты, генералы, другие очевидцы и участники событий тех лет, оценивая происходившие в русской армии процессы с государственной точки зрения, с точки зрения воинских уставов и законов, квалифицировали их как разложение русской армии, противодействовали их развитию . Историки и публицисты – представители партий революционной демократии (большевики, эсеры и меньшевики), подходя к этим процессам с классовых позиций, видели в них революционные аспекты, способствовали их развитию с целью разрушения старой армии, как оплота изжившего себя самодержавного строя. Советские историки рассматривали происходившие в царской армии события и процессы только через призму революционного движения, борьбы большевиков за привлечение солдатских масс на сторону революции. Нередко в угоду политической конъюнктуре эта деятельность большевиков в значительной мере преувеличивалась.

Советскую историографию проблем русской армии в годы Первой мировой войны и проблем Февральской буржуазно-демократической и Октябрьской социалистической революций 1917 г., при разработке которых исследователи в той или иной мере затрагивали проблемы русской армии, условно можно разделить на два периода: историографию 1917 г. – первой половины 1950-х гг. и историографию второй половины 1950-1980-х гг.

В первые годы Советской власти активными революционерами, очевидцами и участниками событий той поры были написаны воспоминания, статьи, брошюры . В эти годы были сделаны первые попытки научно обобщить события и деятельность большевиков в русской армии , опубликованы работы о революционном движении в Беларуси и на Западном фронте . Трудами этих лет было положено начало политизации исторических событий. В них элементы стихийной деятельности масс в революции подменялись целенаправленной деятельностью большевиков, во многих случаях не подкрепленной конкретными фактами. Авторы необоснованно и незаслуженно преувеличивали роль отдельных личностей в деятельности большевиков по привлечению трудящихся Беларуси и солдат Западного фронта на сторону революции. В их трудах И. В. Сталин представлен как второй, после В. И. Ленина, вождь революции, а Л. М. Каганович – как организатор и руководитель Полесской организации РСДРП(б), что не отвечает истине. В то же время имена других участников Октябрьской революции в Беларуси и на Западном фронте замалчивались.

В целом исследования проблем Октябрьской революции начиная с 1930-х гг. стали свертываться. Это объясняется развитием культа личности И. В. Сталина, Великой Отечественной войной. В конце 1930-х–1940-е гг. вышли в свет лишь «Краткий курс истории ВКП(б)» и второй том «Истории гражданской войны в СССР», в которых кратко повествуется и о революционных событиях на Западном фронте , отдельные журнальные статьи.

Оживление в развитии историографии Октябрьской революции и происходивших процессов в русской армии наступило с начала 1950-х гг. В этот период появились первые исследования, специально посвященные происходившим событиям на Западном фронте. К ним следует отнести прежде всего монографию Л. С. Гапоненко, кандидатские диссертации Н. Е. Гуревича, П. С. Кругликова, Х. В. Коникова и И. К. Тележкина . В работах этих авторов ярко выражено влияние культа личности И. В. Сталина. Процессы и явления, происходившие в русской армии, в том числе и на Западном фронте, рассматривались ими через призму революционной целесообразности и как организованные большевиками, при отсутствии какой-либо стихийности событий.

К 40-летию Октябрьской революции подготовили и издали свои работы белорусские историки В. Г. Ивашин, Н. В. Каменская, И. И. Саладков, Г. А. Гречкин, Е. Д. Диренок. Исследуя вопросы подготовки и проведения Октябрьской революции в Беларуси и отдельных ее губерниях, они кратко касались событий и на Западном фронте.

В последующие 30 лет продолжалось активное исследование вопросов истории Октябрьской революции и установления Советской власти, а в комплексе с ними и вопросов революционного движения в русской армии. В эти годы вышли в свет работы И. И. Минца, П. А. Голуба, А. М. Андреева, Е. Н. Городецкого, О. Н. Знаменского, Н. Я. Иванова, В. И. Миллера, Н. М. Якупова, Т. Ф. Кузьминой и других историков, в которых затронуты отдельные аспекты событий, имевших место на Западном фронте.

В эти годы более глубоким и всесторонним исследованием проблемы Октябрьской революции и установления Советской власти в Беларуси занимались белорусские историки. В работах И. М. Игнатенко, В. Г. Ивашина, П. А. Селиванова, А. Г. Хохлова и других авторов , а также в коллективных трудах нашли отражение процессы и события, происходившие в войсках Западного фронта.

Следует отметить, что работы советских историков второй половины 1950 – первой половины 1980-х гг. отличаются своей аргументацией и доказательностью, стали более объективными. В них заметно уменьшилось влияние культа личности И. В. Сталина и догм «Краткого курса истории ВКП(б)». Однако процессы и события, происходившие в стране и армии, в том числе и в Беларуси и на Западном фронте, по-прежнему рассматривались историками только через призму революционной целесообразности и деятельности большевиков. Причем деятельность эта в значительной мере преувеличивалась. Однако некоторые исследователи отмечали и негативные явления в революционной деятельности большевиков, которые имели место в русской армии и свидетельствовали о ее разложении еще до Февральской революции.

До недавнего времени в исторической литературе утверждалось, что на Западном фронте уже до Февральской революции было создано и функционировало более 30 большевистских организаций. Более глубокое исследование этого вопроса показало, что такое утверждение не отвечает истине. Установлено, что до второй половины 1950-х гг. каких-либо сведений о численности большевистских организаций до Февральской революции на Западном фронте в исторических трудах не имелось. И не случайно. В условиях преследования царскими властями деятельности партий на Западном фронте до Февральской революции большевистских организаций не было. Действовали лишь (и это подтверждают очевидцы-революционеры и активные участники событий тех дней) в некоторых частях небольшие большевистские группы из трех-четырех человек, которые были разрозненны, связей между собой и с большевистскими центрами не всегда поддерживали и функционировали в глубоком подполье.

Кнорин В. Революция и контрреволюция в Белоруссии. Смоленск, 1920; Он же. 1917 год в Белоруссии и на Западном фронте. Минск, 1925; Дмитриев И. Октябрь в Орше // Пролетарская революция. 1922. № 10; Петров Н. Октябрьские дни в действующей армии // Пролетарская революция. 1925. № 3(38); Мясников А. Ф. Подготовка Октября // Бальшавік Беларусі. 1927. № 3; Фомин В. Съезд депутатов армий и тыла Западного фронта в апреле 1917 г. // Пролетарская революция. 1927. № 4(63).

Михаил Митрофанович Зайцев родился в семье крестьянина в деревне Заводской Хутор Чернского уезда Тульской губернии, ныне в составе Чернского района Тульской области. Русский. Окончил среднюю школу.

В 1941 год пошел добровольцем в Красную Армию.

Великая Отечественная война

В начале Великой Отечественной войны Зайцев был направлен на курсы спецсвязи, после их окончания с мая 1942 года - в действующей армии. Занимал должности помощника и старшего помощника начальника штаба танковой бригады, старшим помощником начальника отдела штаба танкового корпуса. Воевал на Западном, Воронежском, Брянском, Центральном и 1-м Украинском фронтах. Принимал участие во многих крупнейших операциях войны, в том числе в Курской битве, в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Берлинской, Пражской операциях. Участвовал в обороне Москвы.

Послевоенное время

После войны М. М. Зайцев с 1945 года служил начальником отделения штаба воздушно-десантной дивизии, затем на такой же должности в танковой дивизии, был начальником штаба и заместителем командира танковой дивизии. Окончил Военную академию бронетанковых войск в 1955 году, Военную академию Генерального штаба в 1965 году. С 1965 года командовал танковой дивизией. С ноября 1968 года был начальником штаба, а с декабря 1969 года - командующим танковой армии.

На высших командных должностях

С августа 1972 года - первый заместитель командующего, а с мая 1976 года - командующий войсками Белорусского военного округа. С 1980 года - Главнокомандующий Группой советских войск в Германии. Воинское звание генерал армии присвоено указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 ноября 1980 года. С 1985 года - Главнокомандующий войсками Южного направления.

С 1989 года - в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. С 1992 года - в отставке. Был депутатом Верховного Совета СССР 10-го и 11-го созывов. В 1981-1989 годах - член ЦК КПСС. Жил в Москве . Похоронен на Троекуровском кладбище Москвы.

Отзывы и воспоминания

• «Может быть, сама природа поставила его в армейский строй, подарив высокий рост, саженые плечи, наделив богатырской силой и железной волей... Целеустремленность, умение организовывать и повести за собой людей – вот черты этого характера. В своих решениях полковник Зайцев был непреклонен, в требовательности к себе и подчиненным не знал никаких послаблений. Вместе с тем ни в кабинете на совещаниях в узком кругу руководящих офицеров, ни на полигоне в минуты каких-то неполадок и нервозности никто не слышал от него грубого слова». (Герой Советского Союза генерал армии И.М. Третьяк , книга «Храбрые сердца однополчан»).

• «Михаил Митрофанович был очень эрудированным в области оперативного искусства, блестяще знал технику и вооружение... В его лице я впервые увидел общевойскового командира, который хорошо знал не только устройство танка, артиллерийского орудия, но даже и самолета. Он везде вникал в тонкости дела и часто вносил предложения по модернизации этого вида вооружения...» (Маршал артиллерии В.М. Михалкин).

• «Безусловно, большую роль Михаил Митрофанович Зайцев сыграл в становлении армейской авиации как рода войск... Он один из немногих командующих войсками округов, который везде, в том числе и на коллегии Минобороны, подчеркивал ее важную роль... Занимаясь в Германии подготовкой войск для Афганистана, «полигонный генерал» (как его называли в войсках) Зайцев акцентировал внимание на тесном взаимодействии армейской авиации с пехотой. Вертолет, считал он, – это оружие командарма, комдива, но в первую очередь – это оружие командиров батальонов и полков, которые находятся на поле боя... Во всех дивизиях ГСВГ была внедрена практика применения авиационных машин наведения, уточнявших цели для армейской авиации...» (Герой Советского Союза генерал-полковника авиации В.Е. Павлов).

• Зайцева я видел один раз (конец 85г-начало 86г.), служил в Урюпинске и он как Главком Южного направления приезжал к нам. Правда, проверки особой не было (на солдатах никак не отразилось), но всем запомнилось его выступление в клубе. Неизгладимое впечатление произвела внешность генерала -высокого роста (наверное 1.90, а то и под 2м. Наш комдив п-к Яковенко сам роста немалого и фигурой не слабый, тускнел на его фоне), атлетическое сложение, мощная грудь (танцевать на ней можно. Во всяком случае мне не встречался больше в жизни человек с более широкой и мощной грудью), речь развитая. Запомнилось, что говорил он про военный период -войну начал солдатом, а закончил комбатом. Без преувеличения можно сказать, что его личность подняла моральный дух дивизии (хоть и кадрированой) и это воздействие было обусловленно в первую очередь физической мощью и яркой речью Главкома. Единственный минус -во время выступления у него сквозило самолюбование. (Шаповалов О.А., разведрота, полк "Б").

Награды

• Герой Советского Союза (указ от 22 ноября 1983, «за большой вклад в повышение боевой готовности войск, умелое руководство ими, личное мужество и отвагу, проявленные в годы Великой Отечественной войны и в связи с 60-летием»)
• Два ордена Ленина
• Орден Октябрьской революции
• Два ордена Красного Знамени
• Два ордена Отечественной войны 1 степени
• Два ордена Отечественной войны 2 степени
• Два ордена Красной звезды
• Медали
• Иностранные награды