Звуковые законы и фонетические процессы. §5

Закон правильности принятия решения, или Закон наилучшего выбора Ну а теперь про работу над ошибками. Про то, что считать ошибками, и про то, существуют ли ошибки как таковые. Ни для кого не является секретом такое утверждение: мы всегда стоим перед выбором - в каждую

Как и все в языке, фонетика подчинена действию особых законов, которые отличаются от законов природы тем, что они действуют не повсеместно, а в пределах данного диалекта, определенного языка или группы родственных языков и действуют в пределах определенного времени. Так, в общеславянскую эпоху сочетание гласных [о] и [е] с [n] и [m] в конце слова или перед согласными давало носовые гласные (õ – ж и е – A), например *penti > пать, *beronti > бержить и т. п., но в период, когда русский язык заимствовал из греческого такие слова, как лента, Геллеспонт, этот закон уже не действовал (иначе получились бы: лета, геллеспот). Или такие сочетания, как * tj , *dj, давали в общеславянскую эпоху по разным диалектам шипящие или свистящие согласные (откуда русские свеча, межа, см. выше – гл. VI, § 77), позднее и этот закон перестает действовать, и тогда становятся опять возможны сочетания , , например статья, дьяк и т. п.

Фонетические законы – это чисто языковые, внутренние законы, и их нельзя свести к каким-либо иным законам физико-биологического порядка.

Фонетические законы специфичны для групп родственных языков и для отдельных языков.

Так, фонетические законы тюркских (а также в разной степени монгольских, тунгусо-маньчжурских и финно-угорских) языков знают законы «сингармонизма», по которым в пределах данного слова все звуки подчинены «гармонии»: в одних языках только в отношении твердости и мягкости, это «небный сингармонизм», например в казахском языке келдор – «озера», но колдар – «руки»; в других же языках – и по лабиализации – это «губной сингармонизм», например в киргизском языке к o лд o р – «озера», но колдор – «руки». Подобная закономерность абсолютно чужда, например, языкам семитским, где благодаря трансфиксации, т. е. перемене гласных a, i, и, и при сохранении тех же согласных (что является грамматическим внутренним законом семитских языков, см. гл. II, § 45) фонетически слова оказываются антисингармоничными, например, может быть та же огласовка с разными согласными: qatala – «он убил» с кафом («к глубоким») и kataba – «он написал» с кяфом («к задненебным»), или «ломаный передне-задний вокализм» в пределах форм того же слова: himar – «осел» и hamir – «ослы», или kutiba – «был написан» и kataba – «написал» (где наличие огласовки на a во всех слогах не результат действия сингармонизма, а проявление той же трансфиксации, ср. kutiba, katibu, kitabu, uktub и другие формы от того же корня).

Среди фонетических законов следует различать:

1) Законы функционирования языка в данный период времени: это живые фонетические процессы, определяющиеся позициями, когда изменение сосуществует с тем, что изменялось, вступая в фонетическое чередование; это ось синхронии 1 .

1 См. гл. I, § 5.

В современном русском языке сюда относятся, например, комбинаторные закономерности прогрессивной аккомодации, когда предшествующие гласные [э], [а], [о], [у] аккомодируют последующим мягким согласным или [и] – предшествующим твердым согласным, откуда возникают такие фонетические чередования основного вида фонем и их вариаций, как разные [а] в пяло и пяль, разные [э] в пел и петь или [и] и [ы] в игры и сыгран; регрессивные ассимиляции глухих и звонких согласных, откуда возникают фонетические чередования: водочка [д] и водка [т], отпить [т] и отбить [д], а также позиционные закономерности варьирования безударных гласных, например воды [о], вода [Λ], водовоз [ə], или оглушения звонких согласных в конце слова, например дуба [б] и дуб [п] и т. п.

2) Законы развития, или исторические законы, которые формируют последовательные этапы звуковых

изменений и обусловливающих их причин (когда это возможно объяснить), при этом последующий этап приходит на смену предыдущему и его отменяет, так что сосуществование бывшего и ставшего быть не может, это ось диахронии 1 .

1 См. гл.I, § 5.

Так, в восточнославянских языках носовые гласные [о]ж и [ē]А дали соответственно [у] и ["а] – а с мягкостью предшествующей согласной: джбъ > дуб, мать > пять 1 ; еще в общеславянскую эпоху заднеязычные согласныек, г, х подверглись в некоторых позициях двум изменениям: в более раннюю эпоху в определенной позиции [к] дало [ч], [г] – [ж] и [х] – [ш]: пекж – печеши ; лъгати – лъжь ; соухъ – соушити , а в более позднюю и в иной позиции [к] дало [ц], [г] – [§(дз)] (позднее [дз] дало [з]) и

[Х] – [с]: ржка – ржцъ, нога – но s ъ, блъха – блъстъ и т.п

1 В свою очередь [о]ж и[е] а получились на предыдущем этапе развития языка, где на их месте соответственно были сочетанияан, ам (>ж) и эн, эм (>А) перед согласными и в конце слова, откуда такие древнейшие чередования, каквремя (<вр"Ь,кА из*цегтеп} – времени, поросенок (поросент-кт,) –поросята (поросАта)

В истории русского языка в большинстве диалектов [э] под ударением после мягкой и перед твердой согласной изменилось в ["о] «о с предшествующей мягкой согласной»: тек [т"эк] дало тек [т"ок], мед [м"эт] – мед [м"от] и т. п.

В то время, когда подобные изменения возникли, это были фонетические законы функционирования языка, порождавшие описанные выше фонетические чередования; например, изменение [э] в [о] происходило перед твердыми согласными, а перед мягкими не происходило, откуда такие чередования, как: села ["о] – сельский ["э1, отдаленный ["о] – отдаление ["э], пчелы ["о] – пчельник ["э], мешок ["о] – мешечек ["э], береза ["о] – березник, Березин ["э], Алеха ["о] – Алехин ["э\ и т. п. Когда же этот закон перестал действовать и появились сочетания ["э] с последующей твердой согласной: плен, крест, валет и т. п., то фонетическое чередование перешло в традиционное (морфологическое) 1 .

1 См. гл. IV, § 48. Следует отметить, что обязательность таких чередований нарушается часто аналогией:пес – песик (оба раза с ["о]),береза – березе (то же); а из более отдаленных эпох:рука – руке, нога – ноге, блоха – блохе и т. п.

При выяснении причин таких звуковых изменений нельзя сопоставлять конечный результат с первоначальным звуковым видом, а следует установить постепенные изменения по этапам, так *крьпъкьиши не сразу изменилось вкрепчайший (ср.грубейший, милейший, нежнейший, где не происходило изменения, так как основа не оканчивалась заднеязычной согласной), а первоначально по указанному выше закону*кръпьчъиши изменилось в * крьпъкьиши ([к] > [ч] в позиции перед ("Ь) – регрессивная аккомодация согласной), и позднее * крьпъкьиши изменилось вкрепчайший (["Ь] после [ч] изменилосьв [а] – прогрессивная аккомодация гласной; и еще позднее выпал «слабый» [ъ], а ["Ь] > [э]) 1 .

1 То же самое относится и к таким случаям, какстрожайший (ср.строгий), тишайший (ср.тихий), где по тем же законам [г] > [ж], [х] > [ш], a [-ƀ] > [a].

В изменении фонетического строя языка разные явления проходят неравномерно. В диалектах, не прошедших нормализацию словарями, грамматиками и иными сводами правил, фонетические изменения происходят постепенно и зачастую противоречиво, но, поскольку диалекты не связаны с нормами языка, эти новшества быстрее укрепляются и входят в жизнь. В языках нормализованных (литературных) фонетические изменения зачастую долго не признаются благодаря нормализации в словарях и грамматиках, поэтому в литературных языках часто возникают противоречия между реальными случаями произношения и предписанными нормами, по которым обучают артистов, чтецов, певцов, дикторов и вообще всех тех, кто выступает с публичным словом.

Надо указать, что не все явления фонетики равномерно изменяются, независимо от того, что это – сложившийся литературный язык или диалект. Наиболее изменчивы вариации отдельных фонем, меняющие свой «оттенок» и по диалектам, и в историческом развитии любого диалекта и языка.

Менее изменчиво появление или исчезновение вариантов, что связано с общей фонетической системой языка. И, наконец, фонематическая модель языков, т. е. состав фонем в языке и их соотношений, изменяется медленнее всего. При этом надо заметить, что изменения в фонетике касаются не только того, что реально изменилось (например, славянские палатализации, где, действительно, вместо к, г, х в определенных условиях то возникали шипящие ч, ж, ш, то в иную эпоху и при других условиях – свистящие ц, з (из дз ), с или что «сильные» ъ и ь последовательно изменились в о и е и т. п.), но и того, что «физически» никак не изменилось, но функционально (т. е. как члены фонетической системы) претерпело перестройку. Такова, например, судьба и и ы в истории русского языка, где как бы «все» осталось на месте, но отношение этих явлений стало совершенно иным в связи с общим изменением фонетической системы языка и ролью этих единиц в данной системе 1 .

1 См. статью: А в а н е с о в Р. И. Из истории русского вокализма. Звукиi иу // Вестник МГУ, 1947. № 1. (Перепеч. в кн.:РеформатскийА. А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. М.: Наука, 1971.)

Общая тенденция исторических изменений в фонетике может изменять фонетическую систему в двух направлениях: либо в сторону сокращения количества фонем (основных фонетических единиц языка), либо в сторону их увеличения. Эти две тенденции опираются на два разных явления в наличной фонетической системе; на явления вариантов и вариаций.

И в том и в другом случае важно то, что «причина», вызывавшая варьирование фонем, отпала.

Но в случае отпадения причины возникновения вариантов совпавшие в одном звуке разные фонемы теряют связь со своим основным видом, и результат их совпадения становится одной отдельной фонемой. Этот процесс называется конвергенцией 1 (бывшие разные фонемы в силу совпадения стали одной фонемой).

1 Конвергенция – от латинского convergere – «сходиться».

Иной процесс связан с устранением позиционных причин для вариаций. Вариации выступают как разновидности одной и той же фонемы только при наличии этих позиционных условий, видоизменяющих единую фонему в разные «оттенки». В случае устранения этой причины оставшиеся необусловленными позицией различные звуки становятся разными фонемами. Этот процесс называется дивергенцией 1 , при этом число фонем в данной фонетической системе увеличивается.

1 Дивергенция – от латинского divergere – «расходиться».

Основные изменения в фонетике происходят прежде всего в связи с тем, что меняются позиции для фонем: слабые становятся сильными (что чаще бывает), а сильные – слабыми (что бывает реже) 1 .

1 См.:РеформатскийА. А. Проблема фонемы в американской лингвистике //Ученые записки МГПИ. М., 1941. (Перепеч. в кн.:РеформатскийА. А. Из истории отечественной филологии. М.: Наука, 1971.)

Примером того и другого фонетического процесса может служить судьба соотношения гласных и согласных в истории русского языка. Когда в XI–XII вв. на почве «падения редуцированных (ъ и ь )» перестроилась вся модель вокализма и консонантизма, гласные конвергировали, оформившись в пять единиц, а согласные выделили 12 пар, коррелятивных по твердости и мягкости, причем слабые позиции согласных перед гласными стали сильными, а сильные позиции гласных после согласных стали слабыми 1 .

1 См. об этом в указанной выше статье Р. И. А в а н е с о в а.

Обычное деление исторических звуковых законов на комбинаторные и спонтанные 1 имело в виду разграничить комбинаторно обусловленные явления в фонетике (где причина ясна, например случаи палатализации согласных, редукции и даже исчезновения безударных гласных, случаи ассимилятивного оглушения и озвончения согласных и т. п.) и «самопроизвольные» (где причина не ясна, хотя и должна быть).

1 Спонтанный – от латинского spontdneus – «самопроизвольный».

Под категорию спонтанных законов подводили, например, такие звуковые изменения, как утрата носового качества у восточнославянских [о ]ж и [ẽ ]А и замена их соответственно гласными [у] и ["а], или передвижение германских согласных (Lautver-schiebung), когда по первому передвижению индоевропейские*р, *t, *k -дали обще германские , индоевропейские* b , *d, *g дали ббщегерманские [р, t, k] и индоевропейские придыхательные*bh, *dh, *gh дали общегерманские , рефлексы 1 общеславянских же сочетаний*tj, *dj, давшие в русском [ч, ж] (свеча, межа), а в старославянском [шт, жд] (свьшта, межда), или две палатализациик, г, х в славянских языках (см. выше) относили к комбинаторным.

1 Рефлекс – от латинского reflexus – «отражение»

Следует отметить, что некоторые изменения, считавшиеся ранее «спонтанными», признавались обусловленными с установлением каких-либо новых закономерностей, которые раньше не замечались.

Бывают и такие «звуковые изменения», которые к фонетике отношения не имеют; например, вместо древнерусского склонения роука – роуцгь устанавливается склонение рука – руке; на первый взгляд кажется, что здесь [ц] изменилось в [к], но никакого фонетического процесса в таких случаях нет, а по аналогии с коса – косе, жена – жене, дыра – дыре и т. п. форма роуцгь подменяется формой руке; то же самое наблюдается в наши дни, когда вместо прежнего [шар – шыры] шар – шары по аналогии с [пар – пΛры] пар – пары стали произносить [шар – шΛры]: процесс унификации по аналогии относится к грамматике (см. выше - гл. IV, § 48).

Бывает, что многие частные фонетические законы можно объединить каким-нибудь одним общим законом, который как общая тенденция предопределяет и отдельные закономерности; так, образование восточнославянского полногласия и его соответствий в других славянских языках (русские борода, голова; старославянские брада, глава, польские broda, glowa), рефлексы сочетанийър, ъл, ьр, ьл, упрощение групп согласных, распределение редуцированных гласных ъ и ь и тому подобные древнеславянские фонетические явления объясняются теперь в науке как следствия действия закона открытых слогов.

В течение двух последних веков выдвигалось много различных теорий для объяснения «первопричин» звуковых изменений, фигурировали и влияние климата, и влияние ландшафта, и искажение речи от поколения к поколению, и убыстрение темпа речи, и влияние субстрата, и стремление к удобству и даже к благозвучию, наконец, подражание и мода... Однако все эти объяснения несостоятельны, за исключением реальных, но не всегда обязательных случаев влияния субстрата.

Не следует, например, искать субстратных источников для передвижения германских и немецких согласных (Lautverschiebung), или тем более судьбы сочетаний*tort, *tolt и т. д. в славянских языках, или же так называемого «падения редуцированных» в тех или иных славянских языках; здесь следует опираться на строго описанные закономерности данных языков, исходя из изучения древнеписьменных памятников и показаний живых, описанных в науке диалектов.

В области фонетики даже явно «чужое» может и не быть следствием субстрата (см. указанные выше примеры из явлений субстрата дороманских языков в позднейшей судьбе романских языков и т. п.), а, например, как факт особого произношения «иностранных слов», таково употребление особых, несвойственных русской фонетике гласных ü[Y] и ö в таких случаях, как собственные имена Hutte , Гете или заимствованные термины: жюри, брошюра, амбушюр, пшют и т. п.

Надо признаться, что «первопричину» таких явлений пока наука открыть не сумела, но умение частные закономерности исторических изменений тех или иных сторон языка обобщить в единое целое составляет обязанность науки.

Такова, например, формулировка закона открытых слогов, объединяющая целый ряд частных закономерностей в исторической фонетике славянских языков.

Гораздо важнее обратить внимание на фонологическую сторону вопроса и с этой точки зрения пересмотреть все накопленное наукой по вопросу о фонетических законах. Действительно, фонетические изменения бывают разного порядка. Прежде всего нельзя смешивать живые процессы звукового варьирования фонем в разных позициях, т. е. функционирования данного языка в данный период, и бывших живых процессов, застывших и перешедших в разряд чередований фонем. То, что в один период представляет собой варьирование одной фонемы, в последующий период может стать нефонетическим чередованием разных фонем (если данная позиция, вызывавшая варьирование, из слабой делается сильной). Так, был период в восточнославянских языках, когда не было фонемы [ч], а звук [ч] был вариантом сочетаний и или [к] перед гласными переднего ряда, но с тех пор, как появляется новая возможность сочетаний , и перед гласными переднего ряда, [ч] выделяется в особую фонему.

Такое изменение, как первая («шипящая») палатализация в славянских языках, касалось различительного признака задне-язычности и поэтому охватывало все заднеязычные (т. е. [к, г, х]). Наиболее существенными изменениями для фонетического строя языка являются те, когда в результате изменения меняется количество фонем, ибо тогда может перестроиться вся фонетическая система; однако это зависит от широты охвата данного процесса. Когда в белорусском языке отвердело мягкое р и [р] и [р"] перестали различаться (т. е. рада и ряда стали одинаково произноситься как [рада]), то вся система не перестроилась – только количество корреляций согласных по твердости и мягкости убавилось на одну пару; когда же в результате падения редуцированных гласных [ъ] и [ь] в древнерусском языке появились конечные закрытые слоги с твердыми согласными перед отпавшим ъ и с мягкими перед отпавшим ь (и то и другое в слабой позиции), то бывшие вариации согласных по твердости (перед задними гласными) и мягкости (перед передними гласными) превратились в корреляцию разных фонем по твердости и мягкости и таких пар оказалось 12, т. е. состав согласных фонем увеличился на 12 единиц, но одновременно задние и передние гласные перестали существовать как разные фонемы и объединились в одну фонему с передними и задними вариациями, зависящими от аккомодации предшествующим мягким и твердым согласным.

В результате дивергенции и конвергенции изменяется и перестраивается вся фонетическая система языка, появляются или исчезают противопоставления фонем, и фонемы как члены новой системы наполняются новым качеством, хотя бы материально они и не изменились (например, в русском языке [и] и [ы] в XI в. и вXX в.).

Но бывают и такие фонетические изменения, которые касаются не всей системы, а лишь перераспределения фонем внутри данной системы в тех или иных словах и морфемах; так, прежним сочетаниям верьх, четверьг, зеръкало, перъвый, веръба и т. п. с мягким р теперь соответствуют сочетания с твердымр: верх, четверг, зеркало, первый, верба и т. п.

Некоторые звуковые изменения охватывают все слова языка независимо от позиции для данной фонемы, но сами изменения не касаются различительных признаков, и тогда система фонем не испытывает изменений; таково, например, в истории русского языка отвердение непарных по твердости и мягкости согласныхш, ж и позднее ц .

Бывают и такие звуковые изменения, которые касаются лишь звучания данной фонемы или группы фонем, имеющих общий вариант в какой-нибудь одной слабой позиции, например укрепление более «и -образного» произношения безударных гласных [и, э, а, о] после мягких согласных, «иканье», например произношение [м"ила] для прилагательного мила, существительного мела («сорта мела») и глагола мела (по фонемам <м"ола>, ср. мел <м"ол>) и т. п.

Звуковые законы

Каждый отдельный и "простой" звук человеческой речи, гласный или согласный, несмотря на кажущуюся простоту и неразложимость акустического впечатления представляет собой результат нескольких физиологических работ, совершаемых органами речи или одновременно, или на протяжении очень небольшого промежутка времени. Привычка к известному комплексу физиологических процессов или действий органов речи передается от одного поколения к другому, являясь иногда необыкновенно постоянной. Так, русские до сих пор произносят д + е в начале числительного десять, которое начиналось этими же звуками и в индоевроп. праязыке: индоевроп. dekm (греч. δέχα, дат. decem и т. д.). Такой консерватизм наблюдается, однако, не всегда. Путем более или менее постепенных и незаметных передвижений одни физиологические работы с течением времени переходят в другие; происходит то, что называется в языкознании звуковыми или фонетическими изменениями. Изменения эти могут происходить без всякого видимого основания (так назыв. спонтанеические изменения) или вызываются причинами, имеющимися налицо в данном слове (изменения комбинаторные, т. е. происходящие вследствие комбинации одного звука с другими звуками или другими фонетическими условиями: ударение, место в слове и т. д.). Звуковые изменения не имеют случайного характера и представляют известные правильные единообразия, которые принято называть звуковыми законами. Понятие звуковых законов до сих пор, однако, еще мало выработано в науке (особенно на Западе). Несколько лет тому назад оно было предметом оживленной полемики между языковедами (преимущественно немецкими): одни (так называемые ново- или младограмматики) признавали существование строгих, не терпящих исключений З. законов, другие (ученые старой школы) отрицали его. Полемика эта не привела ни к какому окончательному результату вследствие недостаточно ясной и строгой формулировки того, что нужно понимать под термином "З. законы". Новограмматики не дали точной классификации различных звуковых изменений и этим дали в руки своих противников серьезное оружие, хотя правда была больше на их стороне. Даже у самого глубокого и вдумчивого теоретика новограмматической школы, Пауля, представление о З. законе крайне туманно и сбивчиво. Заслуга более глубокой разработки этого вопроса и более точной его формулировки принадлежит русским ученым: проф. Бодуэн де Куртенэ и его ученику Крушевскому (особенно последнему). Последний ученый (в своем "Очерке науки о языке", Казань , ) обращает особое внимание на ничтожные колебания или разницы физиологических работ при произнесении одного и того же звука в разное время. Эти ничтожные разницы, не отражаясь почти нисколько на акустическом результате, тем не менее, могут иметь очень важное значение, как зародыши будущих более значительных изменений. Именно ими могут объясняться такие непонятные "капризы" языка, когда один и тот же, по-видимому, звук при одинаковых условиях в разных языках изменяется различно. Так, напр., с между гласными в славянских языках изменяется в х, а в латинском и германских - в r : санскритск. snushâ = snusa, русск. сноха , латин. nurus, старонем. snura и т. п. Отсюда и то нередко наблюдаемое явление, что звуки одного и того же языка в известную эпоху изменяются так, а в другую - иначе. Так, в древнерусском языке звуки к, г, х непременно требовали за собою , a теперь после них возможно только и : Киев и т. д. В связи с этими обстоятельствами находится различение двух родов фонетических отношений: 1) З. закон еще действует и потому имеет общее значение, не допускает исключений. З. изменение захватывает все без изъятия одинаковые звуки, находящиеся в известных условиях (изменение комбинаторное), или оставляет их нетронутыми, также при известных условиях (при изменении спонтанеическом). Так как в прочих условиях звук остается неизмененным (при комбинаторных изменениях) или изменяется (при изменении спонтанеическом), то в родственных формах известного слова возникают чередования звуков, которые принято называть отношениями дивергенции (см.). 2) З. закон действовал прежде и имел тогда характер всеобщий, не допускавший исключений. Когда З. процесс закончился (какой бы то ни был - спонтанеический или комбинаторный), результаты его - видоизменившиеся комплексы физиологических работ или изменившиеся звуки - продолжают существовать в языке рядом с такими случаями, в которых благодаря особым условиям прежние звуки сохранились нетронутыми. Взаимная необходимая связь между ними, коренившаяся в зависимости их от тех или других фонетических условий, вызывавших когда-то изменение, нарушена. Одни звуки продолжают существовать рядом с другими, ничем уже не обусловливаясь и находясь в отношении "корреляции" (см.); в силу этого они легко могут быть устранены влиянием различных факторов. имеющих в данное время силу в языке. Такое устранение является так назыв. "исключением". Так, старослав. предложный пад. ед. ч. от слова звучал , потому что в истории праславянского языка была эпоха, когда всякое к перед е , развившимся из индоевропейского дифтонга oi или ai , должно было измениться в . Закон этот со временем перестал действовать, в силу чего предложный падеж *волце, некогда существовавший и в русском языке, уподобился тем падежам, где к оставалось и не переходило в ц (напр. в родит. волка, дател. волку и т. д.). В результате такого уподобления явилась форма волке вместо волце, которая обязана своим происхождением вовсе не фонетическим процессам (ц в к не переходит никогда), а чисто психической бессознательной подстановке (или перенесению) одного звука на место другого. Новограмматики не различали строго этих двух совершенно различных категорий фонетических отношений, вследствие чего и не могли точно определить, почему в известных случаях исключения возможны, а в других - нет.

Литература: Крушевский, "К вопросу о гуне" (Варшава , ); его же, "Ueber die Lautabwechslung" (Казань,