Определение былин. Особенности отображения истории в былинах

Элементы композиции былины. Надо взять текст былины и поискать, что там есть из этих элементов.

Как правило, былина начинается зачином. В очень редких случаях зачину предшествует запев.

Иногда зачин былины представляет собой экспозицию, которая предшествует завязке.

Экспозиция подготавливает и усиливает драматизм завязки.

Однако зачин в качестве экспозиции выступает в былинах очень редко. Как правило, зачин представляет собою завязку сюжета. Наиболее распространенным типом былинных зачинов-завязок является кар тина пира у князя Владимира.

Вторым типом зачина-завязки является описание выезда богатыря. Например, в Киев выезжает из Мурома Илья Муромец, из Рязани Добрыня Никитич, из Галича Дкж Степанович и т. д.

Третий тип зачина-завязки - изображение наезда врагов на русскую землю.

В. Я. Пропп замечает: «События классической былины происходят всегда на Руси. События сказки могут локализоваться «в некотором царстве», «в некотором государстве»

Зачины былин сразу же стремятся подчеркнуть историческую достоверность их содержания.

После зачина-завязки в былине идет развитие действия. Первостепенное значение имеет образ главного героя-богатыря, что определяет особенности сюжета. «Былина развивается по принципу наибольшего выделения главного героя, - пишет Д. С. Лихачев,-и поэтому действие былины концентрируется вокруг богатыря, его судьбы» . Образы богатырей наряду с общими имеют и определенные индивидуальные черты. Это отражается и на специфике былинных сюжетов. Так, например, социальный конфликт наиболее остро выражен в былинах, героем которых является Илья Муромец (например, былины «Илья в ссорес Владимиром» и «Илья и голи кабацкие»).

Сюжеты былин различны по своему конкретному содержанию, но для них характерны и некоторые общие, типологические черты. Одна из таких жанрово-типологических черт - одноплановость, или однолинейность, развития сюжета. Как правило, развивается одна сюжетная линия, связанная главным образом с раскрытием ее основного образа - героя-богатыря. Так, например, сюжетное построение былины «Илья Муромец и Соловей-разбойник», записанной от Т. Г. Рябинина, имеет такой вид. Утром Илья Муромец выехал «Из того ли из города Муромля, Из того села да с Карачирова», намереваясь к «обеденке» поспеть в Киев. Однако этот путь в Киев оказался очень нелегким. По словам героя, его «дорожка призамешкалась». Под Черниговом Илья Муромец побеждает «силушку великую» и освобождает от врага город. Черниговцы просят его быть их воеводою, но он не соглашается и, будучи верным своему решению, продолжает путь в Киев. По дороге его встречает Соловей-разбойник, от свисту которого, по словам мужиков черниговских,

То все травушки муравы уплетаются,

Все лазуревы цветочки отсыпаются,

Темны лесушки к земли все приклоняются,

А что есть людей, то вси мертвы лежат.

Но Илья Муромец побеждает Соловья-разбойника и привозит его в Киев. О случившемся в пути он рассказывает Владимиру. Князь же не верит, что Илья Муромец мог победить «силушку великую» врага, стоящую у Чернигова, и Соловья-разбойника. Но войдя во двор, он воочию убеждается в том, что Илья Муромец действительно победил и привез в Киев Соловья-разбойника. Былина заканчивается сообщением, что Илья Муромец отвез Соловья-разбойника «во чисто поле» и «срубил ему да буйну голову».

Кульминацией в сюжете былин является описание сражения или иного состязания богатыря с противником. В былине описание сражения (состязания) богатыря с противником всегда очень краткое, победа богатырю всегда дается очень легко, врага всегда побеждает сам богатырь без какой-либо посторонней помощи.

Как и в любом эпическом произведении, сюжет в былине заканчивается развязкой, которой в какой-то мере подчеркивается реальность и историческая достоверность былины.

Важнейшим композиционным принципом былин является принцип противопоставления (контраста или антитезы ), который проявляется прежде всего в построении сюжета былин. Основу былинного сюжета, как правило, составляет столкновение богатырей с их противниками. Это нередко отражается уже в самом названии былин («Добрыня и Змей», «Илья Муромец и соловей разбойник», «Василий Игнатьевич и Батыга» и др.). Однако былинные богатыри и их иноземные враги контрастны прежде всего по своему духовному облику, морально-нравственным качествам. Богатырь, как правило, добр, справедлив, честен, миролюбив, благороден и скромен. И наоборот, его противник - зол, бесчестен, воинствен, самоуверен и коварен.

Прием антитезы, противопоставления используется и при создании внешнего портрета богатыря и его противника. Если, например, Илья Муромец - человек обычного роста, то его противник устрашающих размеров.

В былинах используется композиционный прием выделения главного героя . Это нередко осуществляется уже в самом начале былины.

в былине «Илья в ссоре с Владимиром» зачин повествует о том, что Владимир созвал на пир всех князей, бояр и богатырей.

Да забыл он позвать да что лучшаго,

А что лучшаго да лучшаго богатыря,

А старого казака Илью Муромца.

Именно Илья Муромец и станет потом главным героем былины.

Все за столом сидят, умолкнули,

Все молодцы приутихнули.

В былине все подчинено созданию образа богатыря.

В былине «Соловей-разбойник» черниговцы, несмотря на то, что Илья победил целое войско и освободил их город, все же не верят, что он справится с Соловьем-разбойником, и не советуют ему ехать дорогой, где всех встречает и уничтожает своим свистом всесильное чудовище Соловей-разбойник. Князь Владимир, пока не убедился в этом воочию, не верит сообщению Ильи Муромца, что он одолел Соловья-разбойника.

первоначальная недооценка сил богатыря необходима для его большего торжества впоследствии. Для того, чтобы победить такого страшного врага, каким является противник, богатырь должен обладать невероятной физической силой. В этих целях в былинах очень широко используется прием гиперболизации . О силе главного русского богатыря Ильи Муромца былина говорит таким гиперболическим выражением:

От земли столб (бы) был да до небушка,

В столбе было (бы) золотое кольцо,

За кольцо бы взял Святорусску поворотил!

Гиперболизация является важнейшим принципом создания былин. В них гиперболизируется сила не только богатырей, но и их противников. И чем больше эта сила противников, тем значительней оказывается победа богатырей над ними, тем большего прославления они заслуживают.

Значительную роль в былине играют диалоги, которые драматизируют сюжет, помогают полнее охарактеризовать героев, раскрыть их мысли и переживания.

пример, показывающий значительную роль диалога в былине. Калин-царь предлагает полоненному русскому богатырю Илье Муромцу смириться со своим положением, сесть с ним «за единый стол», есть его «ествушку сахарнюю», пить «питьица медвяные», «держать казну золотую» и стать изменником Родины, князя Владимира:

Не служи-тко ты князю Владимиру,

Да служи-тко ты собаке царю Калину.

На что Илья Муромец с вызовом отвечает:

А и не сяду я с тобой да за единый стол,

Не буду есть твоих ествушек сахарниих,

Не буду служить тебе собаке царю Калину,

А и буду стоять за стольний Киев град,

А буду стоять за церкви за господний,

А буду стоять за князя за Владымира

Этот диалог с необычайной силой передает драматизм положения, глубоко раскрывает перед нами величие образа главного русского богатыря, говорит о его смелости, мужестве, безграничной преданности Родине.

Важную композиционную роль в былинах выполняет прием повторений отдельных эпизодов, речи героев и т. п. Чаще всего это повторение трехкратное, но может быть и двукратным.

Иногда утверждается, что назначение былинных повторений - достичь замедленности действия. Однако замедление действия не самоцель, а только средство для достижения каких-то иных целей. Основное назначение подобных повторений - наиболее отчетливо выразить особенно важную для былины мысль, акцентировать внимание слушателя на каких-нибудь очень значительных в смысловом отношении эпизодах, тех или иных поступках героев и т. д.

Непосредственно с повторениями в былинах связаны так называемые «общие места». «Общие места» - это устойчивые словесные формулы, которые сказителями почти дословно повторяются в одной или разных былинах в сходных эпизодах повествования или картинках описания. Общие места - это хвастовство богатыря на пиру, питье вина, седлание коня, описание страшного вида врага или многочисленности его войска; весьма устойчиво описание того, как богатырь входит в княжеские палаты: Наиболее часто «общие места» в былинах употребляются при изображении пира у князя Владимира, выражении угроз врага, показе вражеской силы, описании седлания богатырем коня, показе его поездки, сражения с врагами и т. д.

«Общие места» облегчают создание былины: сказитель в известных случаях не вновь создает текст, а пользуется готовыми формулами, которые выполняют в былине важные идейно-художественные функции.

Построение былины (композиция),

запев

основная часть былин - повествование о подвиге.

Действие развивается неторопливо вплоть до своего пика, высшего напряжения - КУЛЬМИНАЦИИ.

Развязка действия наступает мгновенно, в ней изображается поражение врага.

Былину, как правило, венчает концовка, например:

Одно из непременных художественных средств былин - ПОВТОРЫ. Повторяются отдельные слова, строки, описания событий - прибытия и приема гостей, поединков, плачей, зловещих предзнаменований и пророческих снов. Так, в былине "Илья Муромец и Соловей Разбойник" четыре раза встречается описание страшного свиста Соловья, и от этих повторений сила разбойника кажется еще более могучей. Дорога Ильи Муромца в Киев представляется еще более трудной, когда мы встречаем повторение слова "заколодела":

Прямоезжая дорожка заколодела, Заколодела дорожка, замуравела...

Повторения создают особую напевность и плавность былинной речи:

ВО свои берет ВО белы он ВО рученьки... Да У славней У речки У Смородины...

ретардации-замедления действия в результате подробного описания, например седлания коня или повторения ситуаций, например, точного повторения послом поручения князя.

Для былин характерны ГИПЕРБОЛЫ, которые как бы укрупняют изображение, помогают ярче, выразительнее показать силу и подвиг богатырей. Сила богатыря невероятно преувеличена: например, Илья Муромец легко, как перышко лебединое, поднимает палицу весом в 90 пудов Богатырский конь Ильи скачет "выше дерева стоячего, чуть пониже облака ходячего". Так же преувеличенно рисуются в былинах и враги. Обычно богатырь сталкивается с несметными полчищами, которые "серому волку в три дня не обскакать", "черному ворону в день не облететь".

При помощи ЭПИТЕТОВ создавался особый - былинный, героический - поэтический мир. Богатырь определяется как святорусский, могучий; князь Владимир - как ласковый, славный, светлое солнце, красно солнышко. Враг называется поганым, злым, проклятым, безбожным. Определяемое слово часто употребляется с одним и тем же эпитетом. Такие эпитеты называются ПОСТОЯННЫМИ. Например: буйна голова, ретиво сердце, булатный меч, ноги резвые, кровь горячая, слезы горючие.

Даже суффиксы играют большую роль в изображении поэтического мира былин, они определяют и отношение исполнителя к своим героям Уменьшительно-ласкательными суффиксами награждались любимые герои - Илюшенька, Добрынюшка, Алешенька; уничижительными и увеличительными их противники - Идолище, Змеище.

Былина «Илья Муромец и Соловей-разбойник»

Былина «Илья Муромец и Соловей-разбойник» - сложное произведение. В ней есть несколько основных эпизодов: освобождение Ильей Чернигова от осадившей его вражеской силы, после чего жители города просят Илью быть у них воеводой, но он отказывается, так как едет служить в Киев; встреча с Соловьем-разбойником, закрывшим дорогу из Чернигова в Киев на 30 лет; приезд в Киев, где князь Владимир не верит Илье, что он привез Соловья-разбойника, тогда богатырь показывает Соловья и велит ему засвистать: от свиста бояре падают замертво, а князь и княгиня «окарач ползут». Чтобы Соловей-разбойник не наносил больше вреда, Илья убивает его.

(Илья и Соловей-разбойник)

Свой первый подвиг он совершает по дороге из дома в Киев. Этот подвиг - уничтожение Соловья-разбойника. Рассказу об этой встрече часто предшествует рассказ о том, как Илья в доме у своих родителей исцелился от тяжелого недуга. Былина об исцелении Ильи может исполняться как самостоятельная песня, но очень часто она соединяется с песней о встрече с Соловьем-разбойником.

Илья всегда мыслится старым, даже в тех случаях, когда эпитета «старый» нет. Его старость есть выражение его мудрости, опытности и спокойной силы. Илью Муромца вообще нельзя представить себе молодым. К нему применяется эпитет «добрый молодец», но слово «молодец» в этих случаях обозначает не возраст, а удальство и силу.

Не белая заря занималася, Не красно солнышко выкаталося: Выезжал тут добрый молодец, Добрый молодец, Илья Муромец, На своем коне богатырскиим.

Побелела его головушка, Поседела его бородушка.

Илья Муромец до совершения своих подвигов «сидит сиднем», «сидел седуном» 30 лет. Он сидит на печи потому, что он болен, парализован. О нем поется, что он «не имел ни рук, ни ног», то есть не мог двигать ими. «Тридцать лет был больной, сидел на гноище» (Марк. 91). Часто он сидит именно на печи, где в деревне сидят или лежат больные. «С печи не вставал тридцать лет» (Кир. IV, 1). В каком возрасте эта болезнь с ним приключилась, об этом ничего не сообщается. Иногда он с первых же строк изображается как старый, иногда (редко) сообщается, что он калека от рождения. Слушатель переносится в обстановку реальной русской крестьянской избы, что в эпосе встречается весьма редко, но очень обычно для сказки. Мы понимаем, почему народ в данном случае предпочитает прозу. Эпический стих былины выработался на высоких героических сюжетах. Здесь же мы имеем бытовую картинку из будничной жизни крестьянской семьи.

Родители уходят на работу. Работа их - характерная для северного хлебопашества очистка леса под посев, при котором лес сжигался или рубился, а пни выкорчевывались. «И как тридцать лет да миновалося, в само время летнее, в дни сенокосные, и тогда ушли отец и мать с семейством пожни чистить, а его одного дома оставили» (Рыбн. 190). Так, с разной степенью обстоятельности и реалистичности, сообщается во многих записях.

Илья остается один. К дому приходят странники. Странники эти описываются очень различно. Это «люди проходящие», «нищий стар человек», «две калики перехожие, переброжие», два старика, сиротинушка, в одном случае - двое юношей и т. д. Это нищие, которые пока ничем не изобличают своей необычайности. Они стучатся в окно и просят подать напиться или милостыню. Странники эти несомненно создались не без воздействия легенды, где чудесные странники стучатся сперва к богатым, которые их гонят, а потом к беднякам, которые их принимают. Но здесь происходит иное. Илья не может встать, не может подать им напиться.

Ай же вы, добрые людишки! Не могу напоить вас: Не имею ни рук, ни ног.

«Встать не могу», «Не владею ни руками, ни ногами», - так отвечает Илья.

Я бы рад-то вам подать я милостынку все спасеную... Не могу сойти со печки со кирписьною.

«А стань-ко ты, стань, дак добрый молодец», «Выставай на резвы ноги», «Спусти-ко ты резвы ноги с печки», - так с особой настойчивостью предлагают странники. Илья превозмогает себя, и происходит чудо: «Резвы ножоцьки растянулися» (Марк. 42). Илья, тридцать лет не встававший с места, начинает ходить. «Выставал Илья на резвы ноги, отворял ворота широкие и пускал калик к себе в дом» (Рыбн. 51). В некоторых случаях он выражает свое ликование. Его походка сразу оказывается богатырской. Он ступает так, что «балки кричат» и калиновый пол под ним опускается.

Теперь Илья идет за водой или за квасом и подносит странникам. Но они ему «отворачивают», то есть сами не пьют, а предлагают испить ему, или же, отпив немного, предлагают ему испить остаток. Происходит второе чудо: Илья не только выздоравливает, но чувствует прилив огромной, нечеловеческой силы. «Что чувствуешь в себе, Илья?» Бил челом Илья, калик поздравствовал: «Слышу в себе силушку великую» (Рыбн. 51). «Я теперь, добрые люди, корпус в себе имею» (Рыбн. 139). Странники дают ему испить во второй раз, и теперь сила его настолько велика, что если бы

От земли столб был да до небушки, Ко столбу было золото кольцо, За кольцо бы взял, святорусску поворотил.

Такой силы странники пугаются. Они дают ему испить в третий раз, и сила его убавляется наполовину. Мы уже знаем, что физическая сила еще не определяет героя в русском эпосе. Герой должен быть силен, но героизм определяется тем, на что сила направлена. В одном из вариантов Илья на вопрос о том, что он чувствует, отвечает:

Ежели бы было теперь кольцо силы поганой, Напустил бы бить.

Момент получения Ильей силы есть момент превращения крестьянина Ильи в богатыря. Сиденье Ильи в этом отношении приобретает особое значение: героем, богатырем становится убогий человек из народа. Здесь эстетика былины и эстетика

сказки совпадают. Самый бедный, самый последний из крестьян, больной, недужный, становится спасителем своего народа.

Чудесные странники исчезают, теряются из виду. В некоторых вариантах они в момент исчезновения произносят предвещание, пророчество. Они говорят:

Смерть тебе на бою не писана.

Во чистом-то поле тебе да смерть не писана, Ты не бойся, езди по чисту полю.

Слова странников - только художественная форма для выражения сознания самого Ильи. Он не может сказать сам о себе: «Смерти в бою для меня не существует», это противоречило бы всей поэтике былин. Они означают, что Илья навсегда исключил для себя вопрос о своей смерти. Этот вопрос для него раз навсегда решен, и решился он тогда, когда Илья осознал себя богатырем. Это полное отсутствие страха смерти, полное ее исключение из своего сознания и делает его бессмертным в глазах народа.

Характерно для Ильи, как для героя крестьянского: первое побуждение, первая мысль его после выздоровления и получения силы принадлежит родителям, которые находятся в поле на тяжелой работе. Крестьянский труд, крестьянская сущность настолько неразрывно связаны со всем существом Ильи, что он сразу же идет в поле помогать родителям. Родители вне себя от радости, но радость их сменяется испугом и ужасом, когда они видят, как он работает. Чтобы очистить поле, он дубы вырывает прямо с корнем и бросает их в воду. «Дубье то рвет из матушки сырой земли со всем со коренем» (Марк. 67). «И стал дубье рвать со коренем» (Онч. 19). Сперва отец думает, что Илья будет хорошим крестьянским работником, что он «большой работник будет». Но скоро родители понимают, что Илья уже не работник на поле, что при такой силе призвание его в другом; мать, видя, как он работает, говорит:

Видно, дите будет нам не кормилицо, Станет ездить, видно, по полю чистому.

То же говорит отец: «Этот, видно, сын у меня будет ездить во чистом поле, во чистом поле будет поляковать, и не будет ему поединщика» (Марк. 67). Иногда отец сам предлагает ему ехать в Киев, чаще же он благословляет Илью на отъезд по его собственной просьбе с чрезвычайно интересными для нас наставлениями. В кратчайшей и чрезвычайно меткой форме наставление отца выражено так:

А пожалей-ка ты на поле христьянина, А не щади-ка ты в поле все татарина.

Илья сам совершенно точно определяет цель своего выезда. Цель его состоит в том, чтобы посвятить себя служению Киеву и Владимиру. Он осознал себя богатырем не только по силе, но и по своему жизненному делу. Он едет «киевскому князю поклонитися», «заложиться за князя за Владимира», «постоять я еду за Киев же» и т. д. Мы уже знаем, что идея служения Киеву и Владимиру представляет собой одну из главных идей раннего русского эпоса. Это идея народного и государственного единства в эпоху феодальной раздробленности.

Так кончается эта былина. Отдельные слагаемые ее идут из сказки и легенды. Сиденье на печи, напиток, придающий силу, прощание с родителями - все это сказочные мотивы. В некоторых вариантах Илья выбирает или находит себе коня, как это повествуется о сказочном Иванушке. Но хотя составные части в большинстве сказочного происхождения, сама былина отнюдь не сказка. Илья прямо из избы или с поля отправляется не ради приключений, а на защиту родины и для служения ей.

Продолжением этой былины служит былина об Илье Муромце и Соловье-разбойнике.

Былина о Соловье-разбойнике по некоторым своим составным частям более ранняя, чем уже рассмотренные нами былины о Добрыне, Алеше и Илье, по другим - она, наоборот, оказывается более поздней. В целом она может считаться более поздней, так как решающее значение имеют не архаические элементы, не наличие в ней мифологического чудовища, а те мотивы, которые свидетельствуют о преодолении древнейшего наследия и придают ей совершенно новое содержание. Мы рассматриваем эту былину как последнюю о схватке героев с чудовищами.

В развитии эпоса настает момент, когда героическая схватка с чудовищем уже не может полностью удовлетворить художественные запросы народа. Схватка с такого рода чудовищами начинает терять свой героический характер. Она начинает приобретать характер авантюрно-занимательный. Именно это наблюдается в былине о Соловье-разбойнике. Фабула ее, повествование, обладает для народа необычайной занимательностью.

Илья в данной былине совершает не один подвиг, а два. Один подвиг состоит в том, что он поражает нечеловеческое чудовище - Соловья-разбойника. Этот подвиг принадлежит убывающей традиции, он своими корнями уходит в прошлое. Другой подвиг состоит в том, что Илья освобождает Чернигов от осаждающих его врагов, и этот подвиг уже указывает на будущее развитие эпоса, он первый из собственно воинских подвигов Ильи. Народ называет эту былину «первой поездочкой», и такое название следует признать более правильным. В былине об Илье и Соловье-разбойнике Илья уже полностью проявляет свои героические качества. Правда, былина о Соловье носит приключенческий характер, и этим можно объяснить, что не во всех вариантах детали песни подчинены основной идее. Есть такие варианты, в которых Илья едет не для того, чтобы служить Киеву; цель его состоит в том, чтобы, простояв заутреню в Муроме, поспеть к ранней обедне в Киев. Иногда упоминается, что он едет в день пасхи. Он хочет ехать прямоезжей дорогой, чтобы успеть вовремя. Так как он едет в день пасхи, он иногда дает обет не кровавить по дороге рук, не вынимать стрел, не кровавить меча и т. д. Насколько эта заповедь действительно будет соблюдаться, станет видно позднее.

Илья едет в Киев со всей возможной быстротой. Конь Ильи не бывает крылатым. Это не волшебный конь, который летит по воздуху. Конь Ильи - конь богатырский, а не сказочный, хотя он иногда снабжается внешними сказочными атрибутами.

События развиваются не так, как этого ожидает Илья и вместе с ним слушатель песни, а совершенно иначе, и в этой неожиданности одна из художественных особенностей былины.

Несясь к Киеву, Илья совершенно неожиданно для себя видит препятствие, и с этого, собственно, начинает развиваться действие. Он подъезжает к Чернигову, чтобы расспросить там прямоезжую дорогу на Киев, но тут он видит, что

Под Черниговом силушки черным-черно, Черным-черно, как черна ворона.

Весьма часто Илья прямо наезжает на Соловья-разбойника. Такую форму песни мы должны признать дефектной, неполной. Внешне черниговское приключение легко выпадает из песни, внутренне же оно составляет необходимую часть повествования и не может выпасть без ущерба для идейно-художественной цельности песни. Название города подвержено некоторым колебаниям (Бежегов, Бекетовец, Тургов, Орехов, Обалков, Кидоша, Чиженец, Смолягин и другие, в письменной традиции - Себеж), но преобладает Чернигов. Враги, обложившие город, носят самый неопределенный характер. Чаще всего они названы «силой». Иногда, впрочем не слишком часто, они названы татарами, еще реже - литовцами, иногда теми и другими вместе:

Приехал он во город во Бекетовец, И наехала проклята погана Литва, Одолели тут поганы татарове Тыих мужиков бекетовских.

Враги эти - не татары. Насколько конкретно и исторически верно в эпосе изображены татары, мы увидим ниже. Сила, обложившая Чернигов, не угрожает государству в целом. Владимир в Киеве часто даже не знает о том, что произошло в Чернигове. Мы не можем также допустить, чтобы этот эпизод отражал какую-либо из междуусобных войн, ибо, как мы знаем и как это подчеркивал Добролюбов, удельные войны эпосом не отражены совершенно. Значение этого эпизода состоит в том, что героем песни является уже не только змееборец, но избавитель от вражеского войска. Именно поэтому героем песни сделан главный национальный герой эпоса - Илья Муромец. Илья не может остаться равнодушным к судьбе Чернигова.

Богатырско сердце разгорчиво и неуемчиво: Пуще огня-огничка сердце разыграется.

Мирное благочестивое намерение отстоять заутреню в Муроме и обедню в Киеве отодвигается на второй план. Илья Муромец весьма легко отказывается от заповеди не кровавить оружия.

Как прости меня, господь, в таковой вины! Я не буду боле-то класть заповеди великие.

Или более иронически:

Всяк человек завет завечает, А не всякой завет справляет.

Это значит, что церковная мораль рассыпается в прах, когда дело идет о том, что представляет собой наивысшую мораль народа, о том, чтобы спасти родную землю.

Бой всегда описывается очень кратко и чисто «эпически».

Как почал он бить поганыих татаровей, Конем-то топтать и копьем колоть, Прибил-то он поганых в единый час, Не оставил поганых и на семена.

Такая краткость в описании боя характерна для данной песни. Более подробное описание боев мы будем иметь в былинах об отражении татар от Киева.

Освободив город, Илья въезжает в Чернигов. Иногда он застает всех горожан в церкви, причем они даже не подозревают, что город уже освобожден.

Заехал он во город Смолягин, Как там мужики да смолягински Все ходят во церковь соборную От первого до единого. Они каются-причащаются, Со белым светом прощаются, Во чисто поле на войну снаряжаются.

В то время как черниговцы в отчаянии молились, Илья спас город благодаря тому, что не задумался пренебречь церковной заповедью. Когда певец поет, что черниговцы, вместо того чтобы думать о защите, «каются да причащаются, на смертную казнь снаряжаются» (Рыбн. 189), то это не только описание охватившего город смятения, но и звучит как выражение сожаления о черниговцах, которые не нашли ничего лучшего, как молиться и каяться. В городе царят отчаяние и уныние, описанные иногда чрезвычайно ярко. Илья сообщает черниговцам радостную весть. Они не верят, выходят на городскую стену, смотрят в кулак или трубочку и действительно видят поле, усеянное трупами.

Черниговский эпизод заканчивается деталью, весьма важной для понимания смысла этого эпизода, а также для понимания психологии Ильи Муромца. Черниговцы предлагают Илье воеводство , но Илья всегда от него отказывается.

Черниговцы оказались беспомощными перед лицом врага не потому, что они не обладали храбростью. Они готовились к обороне, они были готовы как один умереть за родной город, они не думали о сдаче города сильнейшему врагу, предпочитая смерть. Они были бездеятельны потому, что не было той власти, которая могла бы возглавить народное движение. Поэтому черниговские мужики предлагают Илье воеводство, то есть власть. Ему на золотом блюде выносят ключи города.

Навлек на себя гнев Владимира Мономаха, и его утопили за то, что он обокрал двух граждан Новгорода; в другом варианте той же летописи говорится, что его сослали. Дунай Иванович часто упоминается в летописях XIII века в качестве одного из слуг князя Владимира Васильковича , а Сухмана Долмантьевича (Одихмантьевича) отождествляли с псковским князем Домантом (Довмонтом).

Происхождение былин

Для объяснения происхождения и состава былин существует несколько теорий:

1. Теория мифологическая видит в былинах рассказы о стихийных явлениях, в богатырях - олицетворение этих явлений и отождествление их с богами древних славян (Орест Миллер , Афанасьев).
2. Теория историческая объясняет былины как след исторических событий, спутанных порой в народной памяти (Леонид Майков , Квашнин-Самарин).
3. Теория заимствований указывает на литературное происхождение былин (Теодор Бенфей , Владимир Стасов , Веселовский , Игнатий Ягич), причём одни склонны видеть заимствования через влияние Востока (Стасов, Всеволод Миллер), другие - Запада (Веселовский , Созонович).

В итоге - односторонние теории уступили место смешанной, допускающей в былинах присутствие элементов народного быта, истории , литературы , заимствований восточных и западных. Первоначально предполагали, что былины, которые группируются по месту действия на циклы киевские и новгородские, главным образом, южнорусского происхождения и только позже перенесены на север; по другим былины явление местное (Халанский). В течение веков былины претерпевали различные изменения, причём постоянно подвергались влиянию книжному и заимствовали многое из средневековой русской литературы и устных сказаний Запада и Востока. Приверженцы мифологической теории делили богатырей русского эпоса на старших и младших; позже было предложено (Халанским) деление на дотатарскую , времён татарщины и послетатарскую эпохи.

Чтение былин

Былины написаны тоническим стихом, в котором может быть разное количество слогов , но приблизительно одинаковое количество ударений . Некоторые ударные слоги произносятся со снятым ударением. При этом не обязательно, чтобы во всех стихах одной былины сохранялось равное количество ударений: в одной группе их может быть по четыре, в другой - по три, в третьей - по два. В былинном стихе первое ударение, как правило, попадает на третий слог от начала, а последнее - на третий слог от конца.

Как скака́л-то Илья́ да со добра́ коня,
Припада́л-то он ко ма́тушке сыро́й земле:
Как стучи́т ведь ма́тушка сыра́ земля
Да под то́й же как сторо́нушкой восто́чной.

Былины составляют одно из самых замечательных явлений русской народной словесности; по эпическому спокойствию, богатству подробностей, живости колорита, отчётливости характеров изображаемых лиц, разнообразию мифических, исторических и бытовых элементов они не уступают немецкому богатырскому эпосу и эпическим народным произведениям всех других народов.

Былины являются эпическими песнями о русских богатырях; именно здесь мы находим воспроизведение общих, типических их свойств и историю их жизни, их подвиги и стремления, чувства и мысли. Каждая из этих песен говорит, главным образом, об одном эпизоде жизни одного богатыря и таким образом получается ряд песен отрывочного характера, группирующихся около главных представителей русского богатырства. Число песен увеличивается ещё вследствие того, что имеется по несколько вариантов, более или менее различных, одной и той же былины. Все былины, кроме единства описываемого предмета, характеризуются ещё единством изложения: они проникнуты элементом чудесного, чувством свободы и (по мнению Ореста Миллера) духом общины. Миллер не сомневается в том, что независимый дух былевого русского эпоса является отражением старой вечевой свободы, сохранённой вольными казаками и свободными олонецкими крестьянами, не захваченными крепостным правом. По взгляду этого же учёного, дух общины, воплощённый в былинах, является внутренней связью, соединяющей русский эпос и историю русского народа.

Стилистика

Кроме внутреннего, замечается ещё и внешнее единство былин, в стихе, слоге и языке : стих былины состоит или из хореев с дактилическим окончанием, или из смешанных хореев с дактилями, или, наконец, из анапестов ; созвучий нет совсем и всё основано на музыкальности стиха; тем, что былины писаны стихами, они отличаются от «побывальщин», в которых уже давно стих разложился в прозаический рассказ. Слог в былинах отличается богатством поэтических оборотов; он изобилует эпитетами , параллелизмами , сравнениями , примерами и другими поэтическими фигурами, не теряя вместе с тем своей ясности и естественности изложения. Былины сохраняют довольно большое количество архаизмов , особенно в типических частях. Гильфердинг каждую былину делил на две части: одну - изменяющуюся сообразно воле «сказателя»; другую - типическую, которую рассказчик должен передавать всегда с возможной точностью, не изменяя ни одного слова. Типическая часть заключает все существенное, что говорится про богатыря; остальное представляется только фоном для главного рисунка.

Формулы

Былины сложены на основе формул , построенных либо с применением устойчивого эпитета, либо как нарративные клише из нескольких строк. Последние используются почти в любой ситуации. Некоторые формулы:

Он скорешенько скочил как на резвы ножки,
Кунью шубоньку накинул на одно плечо,
Шапочку соболью на одно ушко.

Стрелял-то он гусей, лебедей,
Стрелял малых перелетных серых утушек.

Стал он силушку конем топтать,
Стал конем топтать, копьем колоть,
Стал он бить ту силушку великую.
А он силу бьет - будто траву косит.

Ай же ты, волчья сыть, травяной мешок!
Ты идти не хошь аль нести не мошь?

Приезжает он на широкий двор,
Ставит коня да серед двора
Да идет в палаты белокаменны.

Еще день за день ведь, как и дождь дождит,
А неделя за неделей, как трава растет,
А год за годом, как река бежит.

Все за столом призамолкнули:
Меньший хоронится за большего.
Больший хоронится за меньшаго,
А от меньшаго мал ответ живет.

Количество былин

Чтобы дать понятие о количестве былин, отметим статистику их, приведённую в «Истории Русской Словесности» Галахова. Одних былин киевского цикла собрано: в Московской губернии - 3, в Нижегородской - 6, в Саратовской - 10, в Симбирской - 22, в Сибири - 29, в Архангельской - 34, в Олонецкой - до 300. Всех вместе около 400, не считая былин новгородского цикла и позднейших (московских и других). Все известные нам былины по месту своего происхождении делятся на: киевские, новгородские и общерусские (более поздние).

Хронологически на первом месте, по Оресту Миллеру, следуют былины, рассказывающие о богатырях сватах (см. статью Богатыри). Потом идут те, которые называют киевскими и новгородскими: по-видимому, они возникли до XIV века . Затем идут былины вполне исторические, относящиеся к московскому периоду Русского государства. И, наконец, былины, относящиеся к событиям последних времён.

Последние два разряда былин не представляют особенного интереса и не требуют обширных объяснений. Поэтому ими, до сих пор, вообще мало занимались. Но огромное значение имеют былины так называемого новгородского и, в особенности, киевского цикла. Хотя нельзя смотреть на эти былины как на рассказы о событиях, действительно имевших когда-то место в таком виде, в каком они представляются в песнях: элемент чудесного вполне противоречит этому. Если же былины не представляются достоверной историей лиц, действительно живших когда-то на Русской земле, то их содержание надо непременно объяснять иначе.

Изучение былин

Учёные исследователи народного эпоса прибегали в этих объяснениях к двум методам: историческому и сравнительному. Собственно говоря, оба эти метода в большинстве исследований сводятся к одному сравнительному, и едва ли правильно ссылаться здесь на метод исторический. В самом деле, исторический метод состоит в том, что мы для известного, например языкового, явления путём архивных поисков или теоретического выделения позднейших элементов отыскиваем все более и более древнюю форму и таким образом приходим к первоначальной - простейшей форме. Совсем не так применялся «исторический» метод к изучению былин. Здесь нельзя было сопоставлять новых редакций с более древними, так как мы этих последних вовсе не имеем; с другой стороны, литературная критика отметила в самых общих чертах только характер изменений, каким подверглись с течением времени Б., не касаясь совсем отдельных частностей. Так называемый исторический метод в изучении былин, собственно говоря, состоял в сравнении сюжетов былинных с летописными; а так как сравнительным методом назывался тот, при котором сравнивались сюжеты былин с сюжетами других народных (в основном мифических) или же чужестранных произведений, то и выходит, что здесь разница ничуть не в самом методе, а просто в материале сравнений. Итак, в сущности, только на сравнительном методе и обоснованы четыре главные теории происхождения былин: исторически-бытовая, мифологическая, теория заимствований и, наконец, смешанная теория, пользующаяся теперь самым большим кредитом.

Былинные сюжеты

Прежде чем перейти к изложению в общих чертах самих теорий, следует сказать несколько слов о значении былинных сюжетов. Всякое литературное произведение можно разложить на несколько главнейших моментов описываемого действия; совокупность этих моментов составляет сюжет данного произведения. Таким образом, сюжеты бывают более или менее сложны. На одном и том же сюжете может основываться несколько литературных произведений, которые даже, благодаря разнообразию второстепенных изменяющихся черт, например мотивов действия, фона, сопутствующих обстоятельств и т. п., могут показаться на первый взгляд совсем несходными. Можно даже пойти дальше и сказать, что всякий сюжет без исключения всегда составляет основу большего или меньшего количества литературных произведений, и что очень часто бывают модные сюжеты, которые почти в одно время обрабатываются на всех концах земного шара. Если теперь в двух или нескольких литературных произведениях мы найдем общий сюжет, то допускаются тут три объяснения: либо в этих нескольких местностях сюжеты выработались самостоятельно, независимо друг от друга и составляют таким образом отражение действительной жизни или явлений природы; либо сюжеты эти обоими народами унаследованы от общих предков; либо, наконец, один народ заимствовал сюжет у другого. Уже а priori можно сказать, что случаи самостоятельного совпадения сюжетов должны быть очень редки, и чем сюжет сложнее, тем он должен быть самостоятельнее. На этом главным образом основывается исторически-бытовая теория, упускающая совершенно из виду сходство сюжетов русских былин с произведениями других народов или считающая его явлением случайным. По этой теории богатыри являются представителями разных сословий русского народа, былины же - поэтически-символическими рассказами исторических происшествий или картинами явлений народного быта. На первом же и втором предположениях основана теория мифологическая, по которой сходные сюжеты в произведениях индоевропейских народов унаследованы от общих праарийских предков; сходство же между сюжетами несродных народов объясняется тем, что в различных странах на одно и то же явление природы, послужившее материалом для сходных сюжетов, смотрели люди одинаково и одинаково его толковали. Наконец, на 3-м объяснении основана теория заимствования, по которой сюжеты русских былин перенесены в Россию с Востока и Запада.

Все вышеизложенные теории отличались своей крайностью; так, например, с одной стороны Орест Миллер в своем «Опыте» утверждал, что сравнительный метод служит для того, чтобы в сопоставляемых произведениях, принадлежащих различным народам, тем резче, тем определённее выказались различия; с другой же стороны, Стасов прямо высказал мнение, что былины заимствованы с Востока. В конце концов, однако, учёные исследователи пришли к тому убеждению, что былины составляют весьма сложное явление, в котором перемешаны разнородные элементы: исторически-бытовые, мифические и заимствованные. А. Н. Веселовский дал некоторые указания, которые могут руководить исследователем и обезопасить его от произвола теории заимствований; а именно в CCXXIII номере «Журнала Министерства Народного Просвещения» учёный профессор пишет: «Для того, чтобы поднять вопрос о перенесении повествовательных сюжетов, необходимо запастись достаточными критериями. Необходимо принять в расчет фактическую возможность влияния и его внешние следы в собственных именах и в остатках чуждого быта и в совокупности подобных признаков, потому что каждый в отдельности может быть обманчив». К этому мнению примкнул Халанский, и теперь исследование былин поставлено на правильную точку зрения. В настоящее время главное стремление учёных исследователей былин направлено к тому, чтобы подвергнуть эти произведения самому тщательному, по возможности, анализу, который окончательно должен указать на то, что именно в былинах составляет неоспоримую собственность русского народа, как символическая картина явления естественного, исторического или бытового, и что занято у других народов.

Время складывания былин

Относительно времени происхождения былин определённее всех выразился Леонид Майков, пишущий: «Хотя между сюжетами былин есть и такие, которые можно возвести к эпохе доисторического сродства индоевропейских преданий, тем не менее всё содержание былин, а в том числе и эти древнейшие предания представляется в такой редакции, которая может быть приурочена только к положительно историческому периоду. Содержание былин вырабатывалось в течение , и XII веков , а установилось во вторую половину удельно-вечевого периода в XIII и XIV веках ». К этому можно прибавить слова Халанского: «В XIV веке устраиваются пограничные крепости, острожки, устанавливается пограничная стража и в это время сложился образ богатырей, стоящих на заставе, оберегающих границы Святорусской земли». Наконец, по замечанию Ореста Миллера, большая древность былин доказывается тем обстоятельством, что изображается в них политика ещё оборонительная, а не наступательная.

Место возникновения былин

Что касается места, где возникли былины, то мнения разделяются: самая распространённая теория предполагает, что былины - южнорусского происхождения, что их первоначальная основа южнорусская. Только со временем, вследствие массового переселения народа из Южной Руси на Русский Север , перенесены туда былины, а затем на первоначальной своей родине они были забыты, вследствие влияния других обстоятельств, вызвавших казацкие думы. Против этой теории выступил Халанский, осуждая вместе с тем и теорию первоначального общерусского эпоса. Он говорит: «Общерусский древний эпос - такая же фикция, как и древний общерусский язык. У каждого племени был свой эпос - новгородский, словенский, киевский, полянский, ростовский (ср. указания Тверской летописи), черниговский (сказания в Никоновской летописи)». Все знали о Владимире , как о реформаторе всей древнерусской жизни, и все пели о нём, причём происходил обмен поэтическим материалом между отдельными племенами. В XIV и XV веках Москва стала собирательницей русского эпоса, который в это же время всё более и более сосредоточивался в киевский цикл, так как киевские былины произвели на остальные ассимилирующее влияние, вследствие песенной традиции, религиозных отношений и т. п.; таким образом в конце XVI века закончено было объединение былин в киевский круг (хотя, впрочем, не все былины к нему примкнули: к таким принадлежит весь новгородский цикл и некоторые отдельные былины, например о Суровце Суздальце и о Сауле Леванидовиче). Потом из Московского царства распространились былины во все стороны России путём обыкновенной передачи, а не эмиграции на север, которой не было. Таковы в общих чертах взгляды Халанского на этот предмет. Майков говорит, что деятельность дружины, выраженная в подвигах её представителей-богатырей, и есть предмет былин. Как дружина примыкала к князю, так и действия богатырей всегда стоят в связи с одним главным лицом. По мнению этого же автора, былины пели скоморохи и гудошники, приигрывая на звончатых яровчатых гуслях или гудке, слушали же их в основном бояре, дружина.

Насколько изучение былин ещё до сих пор несовершенно и к каким противоречивым результатам оно привело некоторых учёных - можно судить хотя бы только по одному следующему факту: Орест Миллер, враг теории заимствований, старавшийся везде в былинах найти чисто народный русский характер, говорит: «Если отразилось какое-нибудь восточное влияние на русских былинах, так только на тех, которые и всем своим бытовым складом отличаются от склада старославянского; к таким относятся былины о Соловье Будимировиче и Чуриле Пленковиче ». А другой русский учёный, Халанский, доказывает, что былина о Соловье Будимировиче стоит в самой тесной связи с великорусскими свадебными пенями. То, что Орест Миллер считал совсем чуждым русскому народу - то есть самосватание девушки, - по Халанскому существует ещё теперь в некоторых местах Южной России.

Приведём здесь, однако, хоть в общих чертах, более или менее достоверные результаты исследований, полученные русскими учёными. Что былины претерпели многие и притом сильные перемены, сомневаться нельзя; но точно указать, каковы именно были эти перемены, в настоящее время крайне трудно. На основании того, что богатырская или героическая природа сама по себе везде отличается одними и те ми же качествами - избытком физических сил и неразлучной с подобным избытком грубостью, Орест Миллер доказывал, что русский эпос на первых порах своего существования должен был отличаться такой же грубостью; но так как, вместе со смягчением народных нравов, такое же смягчение сказывается и в народном эпосе, поэтому, по его мнению, этот смягчительный процесс надо непременно допустить в истории русских былин. По мнению того же учёного, былины и сказки выработались из одной и той же основы. Если существенное свойство былин - историческое приурочение, то чем оно меньше заметно в былине, тем она ближе подходит к сказке. Таким образом выясняется второй процесс в развитии былин: приурочение. Но, по Миллеру, есть и такие былины, в которых ещё вовсе нет исторического приурочения, причём, однако, он не объясняет нам, почему он такие произведения не считает сказками («Опыт»). Затем, по Миллеру, разница между сказкой и былиной заключается в том, что в первой мифический смысл забыт раньше и она приурочена к земле вообще; во второй же мифический смысл подвергся изменениям, но не забвению.

С другой стороны, Майков замечает в былинах стремление сглаживать чудесное. Чудесный элемент в сказках играет другую роль, чем в былинах: там чудесные представления составляют главную завязку сюжета, а в былинах они только дополняют содержание, взятое из действительного быта; их назначение - придать более идеальный характер богатырям. По Вольнеру, содержание былин теперь мифическое, а форма - историческая, в особенности же все типические места: имена, названия местностей и т. д.; эпитеты соответствуют историческому, а не былинному характеру лиц, к которым они относятся. Но первоначально содержание былин было совсем другое, а именно действительно историческое. Это произошло путём перенесения былин с Юга на Север русскими колонистами: постепенно колонисты эти стали забывать древнее содержание; они увлекались новыми рассказами, которые более приходились им по вкусу. Остались неприкосновенными типические места, а все остальное со временем изменилось.

По Ягичу, весь русский народный эпос насквозь проникнут христианско-мифологическими сказаниями, апокрифического и неапокрифического характера; из этого источника заимствовано многое в содержании и мотивах. Новые заимствования отодвинули на второй план древний материал, и былины можно разделить поэтому на три разряда:

1. на песни с очевидно заимствованным библейским содержанием;
2. на песни с заимствованным первоначально содержанием, которое, однако, обработано более самостоятельно
3. на песни вполне народные, но заключающие в себе эпизоды, обращения, фразы, имена, заимствованные из христианского мира.

Орест Миллер не совсем с этим согласен, доказывая, что христианский элемент в былине касается только внешности. Вообще, однако, можно согласиться с Майковым, что былины подвергались постоянной переработке, соответственно новым обстоятельствам, а также влиянию личных взглядов певца.

То же самое говорит Веселовский, утверждающий, что былины представляются материалом, подвергавшимся не только историческому и бытовому применению, но и всем случайностям устного пересказа («Южнорусские былины»).

Вольнер в былине о Сухмане усматривает даже влияние новейшей сантиментальной литературы XVIII в., а Веселовский о былине «Как перевелись богатыри» говорит вот что: «Две половины былины связаны общим местом весьма подозрительного характера, показывающим, как будто, что внешней стороны былины коснулась эстетически исправляющая рука». Наконец, в содержании отдельных былин нетрудно заметить разновременные наслоения (тип Алёши Поповича), смешение нескольких первоначально самостоятельных былин в одну (Вольга Святославич или Волх Всеславич), то есть объединение двух сюжетов, заимствования одной былины у другой (по Вольнеру, начало былин о Добрыне взято из былин о Вольге, а конец из былин о Иване Годиновиче), наращения (былина о Соловье Будимировиче у Кирши), большая или меньшая порча былины (рыбниковская распространённая былина о Берином сыне, по Веселовскому) и т. п.

Остаётся ещё сказать об одной стороне былин, а именно об их теперешней эпизодичности, отрывочности. Об этом обстоятельнее других говорит Орест Миллер, который считал, что первоначально былины составляли целый ряд самостоятельных песен, но со временем народные певцы стали сцеплять эти песни в большие циклы: происходил, словом, тот же процесс, который в Греции , Индии , Иране и Германии привёл к созданию цельных эпопей, для которых отдельные народные песни служили только материалом. Миллер признает существование объединённого, цельного Владимирова круга, державшегося в памяти певцов, в своё время образовавших, по всей вероятности, тесно сплочённые братчины. Теперь таких братчин нет, певцы разъединены, а при отсутствии взаимности никто между ними не оказывается способным хранить в своей памяти все без исключения звенья эпической цепи. Все это очень сомнительно и не основано на исторических данных; благодаря тщательному анализу, можно только допустить, вместе с Веселовским, что «некоторые былины, например Гильфердинга 27 и 127, являются, во-первых, продуктом выделения былин из киевской связи и вторичной попытки привести их в эту связь после развития на стороне» («Южнорусские былины»).

Примечания

Сборники

Главные сборники былин:

• Кирши Данилова , «Древние русские стихотворения» (изданы в 1804, 1818 и 1878);
• Киреевского, Х выпусков, изданы в Москве 1860 г. и сл.; Рыбникова , четыре части (1861-1867);
• А. Ф. Гильфердинга , изд. Гильтебрантом под заглавием: «Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года ». - СПб. : Тип. Императорской Академии Наук, 1873. - 732 с. ;
• Авенариуса , «Книга о киевских богатырях» (СПб., 1875);
• Халанского (1885).
• Полный свод киевских былин. Литературная обработка А. Лельчука. http://byliny.narod.ru Былины выстроены хронологически и по смыслу в цельную героическую повесть. Язык современный, но максимально сохранен ритм и стиль оригинала. Персонажи и сюжеты отсортированы, убраны дубли и повторения. Составлена условная карта Былинной Руси.

Кроме того, варианты былин встречаются:

• у Шейна в сборниках великорусских песен («Чтения Московского Общества Истории и Древностей» 1876 и 1877 и отд.);
• Костомарова и Мордовцевой (в IV части «Летописи древней русской литературы Н. С. Тихонравова»);
• былины, печатанные Е. В. Барсовым в «Олонецких Губернских Ведомостях» после Рыбникова,
• и наконец у Ефименко в 5 кн. «Трудов Этнографического отдела Московского Общества любителей естествознания», 1878.

Издания

• Былины: Сборник / Вступ. ст., сост., подгот. текстов и примеч. Б. Н. Путилова. - Изд. 3-е. - Л. : Советский писатель , 1986. - 552 с. - (Библиотека поэта. Большая серия).

Исследования

Ряд сочинений, посвящённых изучению былин:

• Статья Константина Аксакова : «О богатырях Владимировых» («Сочинения», т. I).
• Фёдора Буслаева , «Русский богатырский эпос» («Русский Вестник», 1862);
• Леонид Майкова , «О Былинах Владимирова цикла» (СПб., 1863);
• Владимира Стасова , «Происхождение русских былин» («Вестник Европы», 1868; причём ср. критику Гильфердинга, Буслаева, В. Миллера в «Беседах Общества любителей российской словесности», кн. 3; Веселовского, Котляревского и Розова в «Трудах Киевской духовной академии», 1871 г.; наконец, ответ Стасова: «Критика моих критиков»);
• Ореста Миллера , «Опыт исторического обозрения русской народной словесности» (СПб., 1865) и «Илья Муромец и богатырство киевское» (СПб., 1869 г., критика Буслаева в «XIV присуждении Уваровских наград» и «Журнале Министерства Народного Просвещения», 1871);
• К. Д. Квашнина-Самарина, «О русских былинах в историко-географическом отношении» («Беседа», 1872);
• Его же, «Новые источники для изучения русского эпоса» («Русский Вестник», 1874);
• Ягича, статья в «Archiv für Slav. Phil.»;
• М. Каррьера, «Die Kunst im Zusammenhange der Culturentwickelung und die Ideale der Menschheit» (вторая часть, перев. Е. Коршем);
• Рамбо, «La Russie épique» (1876);
• Вольнера, «Untersuchungen über die Volksepik der Grossrussen» (Лейпциг, 1879);
• Веселовского в «Archiv für Slav. Phil.» т. III, VI, IX и в «Журнале Мин. Народного Просвещения» (1885 декабрь, 1886 декабрь, 1888 май, 1889 май), и отдельно «Южнорусские былины» (часть I и II, 1884 г.);
• Жданова, «К литературной истории русской былевой поэзии» (Киев, 1881);
• Халанского, «Великорусские былины киевского цикла» (Варшава, 1885).

Былина - это устный жанр поэтического народного творчества, предмет изучения фольклора. Как традиционный жанр, былина обладает своей спецификой.
1. Тематика произведений:
Исследователи разделяют былины на два цикла: Киевский и Новгородский.
Тематика первых по времени возникновения былин (Киевского цикла) почти всегда совпадает: описание подвигов защитников земли русской - богатырей, описание их "эталонного" поведения.
(такие былины были связаны с именем Добрыни Никитича (в них отражено и развитие Киевской Руси с точки зрения поэта-сказителя), затем, во времена феодальной раздробленности на первый план выходят имена Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича). В Новгородском цикле можно отметить уже и социальную проблематику: жизнь торгового города очень красочно и полно описана в былинах этого времени.
2. Композиция.
Содержание былин, их форма, обороты речи перерабатывались и оттачивались столетиями, в частности, для лучшего запоминания и точного пересказа. Так, композиционная структура былин одинакова и включает:
-Зачин (экспозиция к завязке, но чаще зачин - это уже завязка сюжета)
-Развитие действия(повествование о событиях, предшествующих подвигу).
-Кульминация (повествование о подвиге).
-Развязка (изображение сокрушенного врага и чествование победителя).
3. Жанрообразующие средства художественной изобразительности:
Важнейшей специфической жанровой особенностью является использование приема антитезы - противопоставление богатыря и врага родной земли. Образ богатыря, его создание - вот, на что направлены основные средства художественной изобразительности.
Гипербола - это самый подходящий прием для описания внешности и характера богатыря, он раскрывает авторскую задумку: показать недюжинную силу, сообразительность, мудрость защитника русской земли. Например, в былине "Три поездки Ильи Муромца" образ главного героя - Ильи Муромца - создан посредством приема гиперболы.Так описывается его богатырская сила: "соскочил тут Илья с добра коня, снял шапку с буйной головы, стал он шапкой своей помахивать. Куда махнёт - там улица, назад отмахнёт - переулочек, разметал он все сорок разбойников"; (одним взмахом руки отметает все препятствия на большое расстояние)"пинал он двери кованые, вышибал из крюков, из замков булатных, выпускал на Божий свет сорок царей да царевичей, сорок королей-королевичей, сорок сильных могучих богатырей"(даже сорок могучих богатырей не могли справиться с замками и оковами, а Илья Муромец смог).
Помимо гипербол, широко распространены эпитеты и описания, полные сравнений и метафор. Постоянные эпитеты выполняли жанрообразующую функцию: повторяющиеся фигуры речи задавали "жанровый канон", слушатель понимал, что идет сказание о подвиге или личности защитника земли русской. Примеры постоянных эпитетов: по Руси великой, чудо чудное, бел-горюч камешек, с буйной головы, красна девица, коса русая до пояса, несметные сокровища. Былины - поэтический жанр, значит, необходим ритм повествования, распевность. Повторы - один из способов добиться ритма и распевности повествования. Кроме того, с помощью приема повторения сказители акцентировали внимание слушателей на самых главных моментах произведения. Повторы настраивали слушателей на восприятие повествования.
Композиция былины, художественные особенности ее построения - все это отражает яркое своеобразие данного жанра устного народного творчества.

По своему характеру былины подразделяются на героические, основная тема которых -- борьба с внешним врагом и защита Руси, и новеллистические, описывающие главным образом общественный и семейный быт средневекового Русского государства.

В силу того, что основные удары врага приходились на южнорусские княжества и на северо-восточную Русь, героические темы богатырских былин, рассказывающих о защите родины от врага, сосредоточиваются вокруг Киева. Это так называемый киевский цикл былин.

К киевскому циклу былин, главными героями которого являются Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, примыкают галицко-волынские былины. Отличие галицко- волынских былин от киевских заключается в том, что они обычно рассказывают о борьбе с врагом, нападавшим с запада (см. былины о князе Романе).

Новеллистические былины, как правило, говорят о жизни Новгорода и его людей. Своеобразие новгородских былин обусловлено историческими судьбами Новгорода. Известно, что Новгород и новгородская земля были поставлены в особое положение в отношении татарского ига. Новгородские земли, особенно окраинные земли русского Севера, в меньшей мере страдали от татарского ига. Вполне понятно, что тема семейного и общественного быта для новгородских земель была обычной и в пору нашествия татар. Наиболее известны былины новгородского цикла о Садко и о Василии Буслаеве.

С точки зрения содержания и жанровых особенностей былины могут быть разбиты на ряд видовых групп:

• 1. Большую группу составляют героические или богатырские былины. Все эти былины посвящены теме защиты Родины, в них повествуется о подвигах героев-богатырей. (Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алёши Поповича, Василия Игнатьева, Михаила Даниловича, Сухмана, Василия Каземировича, Святогора и других.).
• 2. Другую группу составляют былины-новеллы (социально-бытовые), повествующие обычно о бытовой и общественной жизни народа (былины о Садко, Василии Буслаеве, Дюке Степановиче, Соловье Будимировиче и т.д.).
• 3. Особую группу составляют былины-баллады, в которых явления общественной жизни или исторические события даны в форме драматических происшествий в личной жизни людей («Князь Роман жену терял», «Князь Дмитрий и его невеста Домна», «Василия и Софья» и др.).
• 4. К немногочисленной группе относятся былины волшебно-сказачного содержания («Подсолнечное царство», «Ванька Удовкин и сын», «Нерассказанный сон», «Ждан - царевич», «Купеческая дочь и царь»).
• 5. Ещё одну немногочисленную группу составляют былины, возникшие на основе преданий и исторических песен о событиях XVI-XVII веков («Рахта Рагнозерский», «Бутман и царь Пётр Алексеевич», и другие).
• 6. Шестую группу составляют былины пародийного характера. В этих былинах в парадийно-шуточной форме высмеиваются люди, совершающие далеко не героические дела («Агафонушка», «Старина о льдине»).

Таким образом, былины- это особый вид русских народных эпических песен исторического содержания о защите Древней Руси и о социально-бытовой жизни нашего народа.

Былины созданы тоническим (его еще называют былинным, народным) стихом. В произведениях, созданных тоническим стихом, в стихотворных строках может быть разное количество слогов, но должно быть относительно равное количество ударений. В былинном стихе первое ударение, как правило, падает на третий слог от начала, а последнее - на третий слог от конца.

Для былин характерно сочетание реальных образов, имеющих четкий исторический смысл и обусловленных действительностью (образ Киева, стольного князя Владимира), с фантастическими образами (Змей Горыныч, Соловей-разбойник. Но ведущими в былинах являются образы, порожденные исторической действительностью.

Нередко былина начинается с запева. Он не связан с содержанием былины, а представляет самостоятельную картину, предшествующую основному эпическому рассказу. Исход - это концовка былины, краткое заключение, подводящее итог, или прибаутка («то старина, то и деяние», «на том старина и покончилась»).

Былина обычно начинается с зачина, определяющего место и время действия. Вслед за ним дается экспозиция, в которой выделяется герой произведения, чаще всего с использованием приема контраста.

Образ героя стоит в центре всего повествования. Эпическое величие образа былинного героя создается путем раскрытия его благородных чувств и переживаний, качества героя выявляются в его поступках.

Троекратность или троичность в былинах является одним из главных приемов изображения (на богатырской заставе стоят три богатыря, богатырь совершает три поездки - «Три поездки Ильи», Садко три раза купцы новгородские не зовут на пир, он же три раза бросает жребий и т. д.) . Все эти элементы (троичность лиц, троекратность действия, словесные повторы) имеются во всех былинах. Большую роль в них играют и гиперболы, используемые для описания героя и его подвига. Гиперболично описание врагов (Тугарин, Соловей-разбойник), а также описание силы воина-богатыря.

В этом проявляются фантастические элементы.

В основной повествовательной части былины широко применяются приемы параллелизма, ступенчатого сужения образов, антитезы.

Текст былины подразделяется на постоянные и переходные места. Переходные места - это части текста, созданные или импровизируемые сказителями при исполнении; постоянные места - устойчивые, незначительно изменяемые, повторяемые в различных былинах (богатырский бой, поездки богатыря, седлание коня и т. п.). Сказители обычно с большей или меньшей точностью усваивают и повторяют их по ходу действия. Переходные же места сказитель говорит свободно, меняя текст, частично импровизируя его. Сочетание постоянных и переходных мест в пении былин является одним из жанровых признаков древнерусского эпоса.

Уяснению художественного своеобразия русских былин, их поэтики посвящена работа саратовского ученого А. П. Скафтымова «Поэтика и генезис былин». Исследователь считал, что «былина умеет создать интерес, умеет взволновать слушателя тревогой ожидания, заразить восторгом удивления и захватить честолюбивым торжеством победителя» .

Былина представляет собой фольклорно-эпическую песню, написанную тоническим стихом. Каждое произведение состоит из запева, зачина и концовки. Первая часть былины редко связывалась с основным сюжетом, в основном вступление писалось для привлечения внимания. Зачин – это основное событие, которому посвящена былина. Концовка – последняя часть былины, в которой, как правило, торжественный пир, посвященный победе над врагами.

Существует несколько видов напевов былин – строгий, величавый, быстрый, веселый, спокойный и даже скоморошный.

Каждое сказание отличалось патриотическим характером, сюжеты ее всегда были хвалебными и повествовали о непобедимости Руси, достоинствах князя и отважных защитников, которые незамедлительно приходили на помощь, если населению угрожала беда. Сам термин «былина» стал употребляться только с 1830-х годов, ввел его ученый Иван Сахаров. Настоящее название песен о богатырях – «старины».

Главными героями в были могучие богатыри. Персонажи были наделены нечеловеческой силой, отвагой и мужеством. Богатырь, даже в одиночку, мог справиться с любым . Основной задачей этих персонажей является защита Руси от посягательств врагов.

Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич и Владимир Красное Солнышко – эти можно встретить практически в каждом сказании. Князь Владимир являлся правителем русских земель, а богатыри – надеждой и защитой русского народа.

Авторы былин

Множество фактов, касающихся авторов былин, времени и территории их написания остаются загадкой вплоть до наших дней. Большинство исследователей пришло к мнению, что самые древние сказания были написаны не больше трехсот лет назад. В Википедии, например, можно изучить несколько разных теорий и факты, которые выявили ученые.

Преобладающее число былин было записано учеными-собирателями со слов жителей определенных местностей. Всего насчитывается около сорока сюжетов сказаний, но количество текстов уже достигает полутора тысяч экземпляров. Каждая былина представляет собой особую ценность для русской культуры, народного , а также для и фольклористов.

Сказителями могли быть люди разных профессий, поэтому в текстах они упоминали более понятные и близкие им сравнения. По словам рассказчика-портного, например, отрубленная голова сравнивалась с пуговицей.

Былины не писались одним автором. Это сказания, которые составлял русский народ, а тексты песен передавались из поколения в поколение. Исполнялись песни определенными людьми, которые назывались «сказителями». Такой был обладать особенными качествами. Дело в том, что былин никогда не заучивался сказителями наизусть, поэтому рассказчик должен был самостоятельно связывать сюжеты, подбирать сравнения, запоминать важные факты и уметь пересказывать их, не искажая смысл.