Где доктор лиза. Жизнь, деятельность и трагическая смерть елизаветы глинки - доктора и общественного деятеля, волонтера и благотворителя

Известный общественный деятель Глинка Елизавета Петровна погибла в авиакатастрофе над Черным морем. Ее еще называли «Доктор Лиза», так как большую часть жизни она посвятила благотворительному фонду, который помогал малообеспеченным семьям и больным детям.

Глинка руководила организацией под названием «Справедливая помощь» и одновременно оставалась врачом паллиативной медицины, а также популярным общественным деятелем. За свою карьеру она успела спасти множество жизней не только в Российской Федерации, но и на Донбассе и в Сирии.

Напомним, что родилась «Доктор Лиза» в столице РФ 20.02.1962 года. Ее отец был военным, поэтому воспитание было жестким, но справедливым. Уже в середине 1980-х Глинка окончила престижное учебное заведение – второй Московский государственный медицинский университет имени Пирогова, став профессиональным врачом-реаниматологом. Чуть позже она эмигрировала с супругом в Соединенные Штаты Америки и там отучилась еще на одну профессию – «Паллиативная медицина».

Личная жизнь Доктор Лиза, семья, дети

Вначале 2000-х Елизавета с мужем решили переехать в Киев, чтобы открыть несколько бесплатных хосписов. Проработав на Украине до 2007 года, «Доктор Лиза» перебралась в Москву, создав знаменитый уже фонд «Справедливая помощь». Эта организация была направлена на то, чтобы помогать социально незащищенным гражданам России.

Елизавета Петровна имеет трех прекрасных сыновей, один из которых приемный. А муж является преуспевающим юристом и потомком композитора Глинка. В ее семье всегда царила дружба любовь и понимание!

Сегодня вспоминаем слова и поступки филантропа, правозащитника, врача-реаниматолога и общественного деятеля Елизаветы Глинки, погибшей в авиакатастрофе над Черным морем.

Кажется, что всю свою жизнь Елизавета Глинка посвятила добрым делам. Она помогала тем, кому никто не хотел помогать. Ее главные пациенты - безнадежные, умирающие, никому не нужные. Никому, кроме нее. Каждый день Доктора Лиза совершала маленькое чудо. Вспоминаем её добрые дела, чтобы гордиться и брать пример.

Стала заниматься паллиативной медициной

По образованию Елизавета Петровна - детский реаниматолог-анестезиолог. Оставшись им, она, конечно, была бы блестящим врачом. Но судьба распорядилась так, что подтверждая свой медицинский диплом в США, она случайно оказалась в отделении паллиативной помощи.

Это было много лет назад, я тогда представления не имела, что это за место. Стоя перед вывеской, я спросила: что это? Мой муж ответил: «Это место, где умирают».

Елизавета Петровна не раз говорила, что не любит, даже ненавидит смерть. Но тогда ей захотелось зайти внутрь. Потом Глинка рассказывала:
Когда я увидела крошечный хоспис в Берлингтоне, в котором лежат 24 больных и медперсонал исполняет любое их желание, когда оказалось, что люди на пороге смерти могут быть чистыми, накормленными, неуниженными - это перевернуло мою жизнь.

Пять лет Елизавета Петровна посещала хоспис в качестве волонтера и училась ухаживать, а не лечить. И когда в Америке появилась специализация по паллиативной медицине, сразу же отучилась на нее. А в 1999 году основала в Киеве первый хоспис при онкологической больнице.

Мой внутренний двигатель - это любовь. Я люблю наших больных, очень. Ведь на самом деле разница между мной и Марьиванной, которая лежит в хосписе, только одна: она знает, когда она умрет, а я когда умру - не знаю. Вот и всё.

Усыновила ребенка своей пациентки

13-летний мальчик из Саратова, Илюша, появился в семье Глинки в 2008 году. Когда от рака умерла пациентка Доктора Лизы, мама Ильи, подростка собирались отправить в детский дом. Сразу после похорон Елизавета Петровна поехала и подала в органы опеки заявление на усыновление.

Сейчас Илья уже взрослый 22-летний парень. Три года назад он подарил Елизавете Петровне первую внучку. На своей странице в социальной сети Илья выложил фото с мамой и подписью: «Я не могу поверить».

Вывезла из зоны боевых действий больше ста детей

Доктор Лиза вывозила детей из зоны военных действий на Украине с самого начала конфликта - больше двух лет подряд. За это время она спасла более ста маленьких пациентов.

В своей колонке для издания «Сноб» журналист Ксения Соколова вспоминает, как сопровождала Елизавету Петровну во время поездки в Донецк в 2015 году. Оттуда они должны были вывезти 13 детей, а вывезли 10. Еще около 50 малышей остались ждать помощи. На вопрос, почему нельзя забрать всех сразу, Доктор Лиза ответила:
…мы можем взять только один автобус - колонну с большей вероятностью обстреляют.

Совсем недавно, еще на прошлой неделе, Доктор Лиза привезла с Донбасса еще 17 малышей для лечения и реабилитации в московских больницах.

Открыла первое детское паллиативное отделение в Ульяновске

Ульяновск Елизавету Петровну Глинку не забудет никогда. Ведь именно благодаря Доктору Лизе в 2013 году здесь открылось первое детское паллиативное отделение в специализированном Доме ребенка. В интервью «Российской газете» Глинка сказала:

Я буду курировать это отделение. Хочу, чтобы дети были обеспечены не только концентраторами кислорода, пеленками и остальным, но и расходными материалами, которые часто бывают недоступны. Не секрет, что такие дома ребенка и именно такие дети финансируются, к сожалению, по остаточному принципу. Их не усыновят, они не поправятся никогда.

Но можно поддерживать их жизнь в достойном состоянии, чтобы они чувствовали себя комфортно. Если задыхается - давать кислород. Неудобна поза, в которой он сидит - найти приспособления, чтобы ему было удобно. За границей в хосписах много специальных приспособлений, вплоть до ложечек, которыми кормят. У нас этого ничего нет. Нужно с чего-то начинать...

Доктор Лиза хотела открыть такие отделения при каждом специализированном Доме ребенка, во всех регионах России.

Привозила медикаменты в зону боевых действий

В фонде «Справедливая помощь» подтвердили, что своим последним рейсом Елизавета Петровна везла медикаменты в университетский госпиталь Латакии: лекарства для онкологических больных, для новорожденных, расходные материалы, которые не поступали туда из-за войны и санкций. Месяц назад, во время вручения государственных наград в Кремле, Елизавета Петровна произнесла речь, в которой сказала:

Мне очень трудно видеть убитых и раненых детей Донбасса. Больных и убитых детей Сирии. Трудно сменить привычный образ горожанки на жизнь 900 дней во время войны, в которой сейчас гибнут ни в чем не повинные люди.

Увы, Доктор Лиза знала, о чем говорит. Пророческими оказались и слова, которыми она завершила свое выступление:
Мы никогда не уверены в том, что мы вернемся назад живыми, потому что война - это ад на земле, и я знаю, о чем я говорю. Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия.

Елизаве́та Петро́вна Гли́нка (широко известна как До́ктор Ли́за; 20 февраля 1962 года, Москва - 25 декабря 2016 года, акватория Чёрного моря близ Сочи, Россия) - российский общественный деятель и правозащитник. Филантроп, по образованию врач-реаниматолог, специалист в области паллиативной медицины (США), исполнительный директор Международной общественной организации «Справедливая помощь». Член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека.

Решением Министра обороны России имя Елизаветы Глинки будет присвоено одному из медицинских учреждений Минобороны. Её именем будут названы Республиканская детская клиническая больница в Грозном и хоспис в Екатеринбурге.

Елизавета Петровна Глинка – врач, специалист в области паллиативной медицины, создатель и руководитель первого бесплатного украинского хосписа, открытого 5 сентября 2001 года в Киеве. Там стационарно пребывают около 15 пациентов, кроме того, программа “Уход за больными дома” охватывает еще более 100 человек. Помимо Украины, Елизавета Глинка курирует хосписную работу в Москве и Сербии.

На всех фотографиях рядом с больными у нее живая улыбка и сияющие глаза. Как может человек пропустить через свое сердце сотни людей, похоронить их – и не ожесточиться, не покрыться корой равнодушия, не заразиться профессиональным цинизмом медиков? А ведь на ее плечах вот уже пять лет огромное дело – бесплатный хоспис (“за нельзя брать деньги!”).

У доктора Лизы, ее сотрудников и волонтеров, девиз: хоспис – место для жизни. И жизни полноценной, хорошего качества. Даже если счет идет на часы. Здесь хорошие условия, вкусная еда, качественные медикаменты. “Все, кто у нас побывал, говорят: как у вас хорошо! Как дома! Здесь хочется жить!”

Читатели нашего сайта давно знакомы с ее удивительными рассказами – короткими зарисовками из жизни хосписа. Казалось бы – несколько строк простого текста, а почему-то поменялось все миропонимание, все стало другим…

Сейчас помощь очень нужна самой Елизавете Петровне. В течение нескольких месяцев доктор Лиза живет в Москве: здесь в больнице тяжело болеет ее мать, Галина Ивановна, в течение нескольких месяцев находится в отделение нейрореанимации Бурденко. У нее кома 4-й степени. При малейшем движении (переворачивании на спину, например) у нее повышается давление до критического, что при ее диагнозе может означать наивысший риск смерти.

Но у доктора Лизы не получилось перестать быть доктором на эти несколько месяцев: в больнице она помогает и многим другим людям: рекомендациями по поиску средств на лечение, а главное – советами и информированием о том, какое лечение по закону должно оказываться бесплатно. Руководство клиники попросило Елизавету Петровну в течение недели подыскать другую клинику для матери, несмотря на то, что пребывание Галины Ивановны в госпитале полностью оплачиватся. Однако в теперешнем ее состоянии перевоз невозможен, он будет означать летальный исход.

Вот отрывок из письма Елизаветы Петровны директору больницы: “Мама наблюдается в отделении лечащим врачом, который хорошо знает особенности течения ее заболевания с момента повторной операции. Уход осуществляется высококвалифицированными сестрами на платной основе, сестры идеально выполняют все, что касается выполнения назначений.

Это продлит ее жизнь. Не надолго, так как я осведомлена о поражениях и последствиях ее заболевания. На мой взгляд, транспортировка такой больной в новое лечебное учреждение может существенно ухудшить и без того сложную ситуацию. Помимо медицинского аспекта, есть момент этический. Мама хотела быть похороненной в России в Москве.

Лично, как коллега коллегу и по – человечески, я прошу Вас войти в мою ситуацию, оставив мою мать в той больнице, в которой ее прооперировали и ведут знающие врачи – те, кому я доверяю.”

Дорогие читатели, просим ваших сугубых молитв о благополучном разрешении сложившейся ситуации!

Расшифровка передачи “Гость « Фомы »”, прозвучавшей недавно в эфире радио “ Радонеж “, подготовленая сайтом “Милосердие “.

– Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня у нас с вами удивительный гость. Эту хрупкую замечательную женщину зовут Елизавета Глинка. Она – врач паллиативной медицины. Здравствуйте, Елизавета!

– Здравствуйте!

– Мы узнали о вас из «Живого журнала», там вас зовут «Доктор Лиза». Почему?

– Потому что у меня никогда не было информационной площадки, и один бывший пациент и мой близкий друг сказал о том, чтобы я завела себе живой журнал. А поскольку для меня было немножко сложно открыть его, было мало времени, то собственно, я этот журнал получила в подарок. И «Доктор Лиза» – это так называемый ник, которым мой приятель меня наградил. И с тех пор полтора года у меня этот журнал – и теперь меня все зовут «Доктор Лиза».

– А почему вы вдруг решили связать свою жизнь с медициной?

– Потому что я хотела быть врачом столько, сколько себя помню. Даже когда я была маленькой девочкой, я всегда знала – не то, что хотела, а всегда знала, что буду доктором.

– Тем не менее все же в медицине есть разные направления. И то, которым занимаетесь вы – пожалуй, одно из самых сложных, если не сказать самое сложное, потому что работа в хосписе, работа с больными, у которых, возможно, нет шансов на дальнейшую жизнь – это одна из самых тяжелых, наверное, работ?

– Вы знаете, мне всегда очень трудно отвечать на такой вопрос, потому что когда ты работаешь на своем месте, то твоя работа не кажется тебе самой тяжелой. Я свою работу очень люблю, и мне, например, кажется: наиболее тяжелая работа – кардиохирургом или психиатром. Или, если не касаться медицины – у продавцов, которые имеют дело с большим количеством людей с разными характерами.

– А почему вы решили именно этим заниматься? Вот в медицине много разных профилей – а вы пришли в онкологию…

– Сначала я пришла в реаниматологию и аутофизиологию, а потом так сложилась жизнь, что мне пришлось переехать из России в другую страну, где меня мой муж привел ознакомиться с хосписом – и я посмотрела, как это выглядит за рубежом. И, собственно, то, что я увидела, полностью изменило мою жизнь. И я поставила своей целью, чтобы в моей стране были такие же отделения, в которых люди могут умирать бесплатно и достойно, мне очень захотелось, чтобы хосписы стали доступны всем слоям населения. Больница, которую я сделала, находится в Киеве, в Украине – а в Москве я сотрудничаю с Первым Московским хосписом, который был построен четырнадцать лет назад – и вот мы уже четырнадцать лет тесно дружим с его основателем, главным врачом Верой Миллионщиковой, достаточно известной здесь, в медицинских кругах.

Первый хоспис в России был построен в городе Санкт-Петербурге, в поселке Лахта Ленинградской области четырьмя годами раньше первого московского. То есть я знала о том, что зачатки хосписного движения в России уже существуют, то есть уже движение начиналось. И сказать, что я начинала с нуля – это не так. Наработки были – но вот например, когда мы познакомились с сотрудниками Первого Московского хосписа, была выездная служба и только организовывался стационар.

А четыре года спустя моя жизнь так сложилась, что я вынуждена была уехать в Украину, где мой муж получил работу по контракту с иностранной фирмой на два года – и таким образом я оказалась в Киеве. Вот тут я обнаружила, что, наверное, мою добровольческую деятельность и помощь Первого Московского хосписа придется расширить в том плане, что в Украине не было вообще никакого места, куда клали обреченных умирающих онкологических больных. То есть этих больных выписывали умирать домой, а если очень повезет – оставляли в многоместных палатах и госпиталях в очень плохих условиях. И не забывайте, что это было шесть лет назад, то есть экономическое положение было просто ужасное после распада Советского Союза – и эти больные находились буквально в ужасающих положениях.

– В силу профессии и в силу особенностей тех людей, которые являются вашими больными, вашими пациентами и просто людьми, которым вы помогаете, вы ежедневно сталкиваетесь со смертью. В принципе, такие вопросы жизни и смерти, когда человек впервые с ними сталкивается, как правило, кардинально меняют взгляд на жизнь. Таких примеров можно множество привести – и из жизни, и из литературы, и из кино и т. д. Что чувствует человек, который с такими проблемами сталкивается ежедневно?

– Трудный вопрос. Ну, понимаете, с одной стороны, это – моя работа, которую я хочу выполнять хорошо. А чувствую я, наверное, то же самое, что чувствует любой человек, потому что, безусловно, мне очень жалко больных, которые уходят из жизни, еще больше мне жалко больных, которые уходят из жизни в условиях нищеты. Очень больно смотреть на тех больных, у которых выражен так называемый болевой синдром – то есть те симптомы, которые, к сожалению, иногда сопровождают процесс умирания от онкологического заболевания. Но с другой стороны мне нельзя забывать о том, что я – профессионал, о том, что это – моя работа, и я стараюсь, выходя за пределы хосписа, не выносить эти переживания, не приносить их, например, в мою семью и не привносить это в компании людей, с которыми общаюсь, понимаете?

Потому что и так в силу обстоятельств, в которых я работаю, многие, если я называю место своей работы, и говорю, чем занимаюсь, ожидают увидеть какой-то виноватый взгляд, унижение какое-то в разговоре – понимаете? Я хочу сказать, что те, которые работают с умирающими – они такие же обычные люди, как и мы, и хочу добавить, что умирающие люди – они тоже такие же, как мы, об этом много говорят и много пишут. Но мне кажется, что никто не может услышать и понять, что разница между тем человеком, который умрет скоро, и мною и вами, например, в том, что там индивидуум знает, что ему осталось жить очень немного – а мы с вами просто не знаем, когда и в какую минуту это произойдет. И это – единственная разница, понимаете?

Ну, а вопрос того, что это происходит часто на наших глазах – уже специфика профессии, наверное, я просто привыкла. Но это не значит, что мой персонал – например, в хосписе – не плачет и не переживает. И вообще на Украине очень эмоциональные люди – намного более эмоциональнее, чем люди в Москве, хотя я москвичка по рождению да и по характеру. Но я вижу, что, конечно, персонал и переживает, и плачет – но с опытом нарабатывается какая-то такая… не то, что они становятся более холодными, а просто мы понимаем… Кто-то понимает, что знает о жизни что-то другое, кто-то просто понимает, что надо просто взять себя в руки для того, чтобы помочь следующему больному. Так и справляемся.

– А много таких, которые считают, что за этой жизнью есть что-то другое?
– Я думаю, что из десяти больных семь будут надеяться на что-то еще за гранью , и, наверное, трое больных, которые говорят – я не знаю, считают ли они так на самом деле, но мне они говорят, что там ничего не будет. Два будут сильно сомневаться, а один будет точно уверен, что там ничего нет, и эта земная жизнь закончится – и там уже все, там – пусто.

– А вы как-то пытаетесь с людьми на эти темы говорить?
– Только если этого хочет сам больной. Поскольку хоспис – все-таки светское учреждение, то я должна, обязана уважать интересы больного. И если это православный христианин, и он хочет поговорить об этом – я приведу ему священника, если католик – соответственно, он получит ксендза, если иудей – то мы приведем ему раввина. Я не священник, понимаете, поэтому – да, я выслушаю и могу ему сказать, во что я верю и во что не верю.

А есть больные, с которыми я не афиширую свое православие и просто снивелирую разговор, потому что некоторые больные не принимают веру православную – такая у них точка зрения. В Украине сейчас пошла полоса больных, которые вступили в секту «Свидетелей Иеговы». И их реально обирают: совсем недавно погибла женщина – я о ней писала, Таня – которая перед поступлением в хоспис, куда ее эти «братья» и «сестры» привезли… Первый вопрос, который они задали, когда вошли: «Где нам можно подписать доверенность на пенсию, кто нам это сделает?». Я говорю: «Кто это – «брат»? Какой?» «Во Христе!». То есть Таня была одинокой женщиной, которая двадцать лет была в ссылке в Магадане. И когда она вернулась в Киев, они увидели эту несчастную, больную, одинокую женщину и «вступили» ее в секту… А вы знаете, что такие больные – они слабенькие, очень подвластные какому-то влиянию…

И второй наш разговор был о том, что они оформили завещание, по которому Таня отдала им всю недвижимость. И поскольку это было желание этой больной… Внутри я понимаю, что это не очень красиво по отношению к этой женщине, несправедливо, но ее желание… Она очень ждала – они приходили один раз в день, на пять минут, говоря о том, что любят ее, и она говорила: «Елизавета Петровна, ко мне пришли мои братья и сестры, посмотрите, как они меня любят – они и наш Бог Иегова!..». Вот. А я не могла ей сказать, что «у тебя неправильная религия», потому что у нее вообще никого не было. И вот то, за что она зацепилась за две недели до смерти – я не имею права отрывать эту последнюю ее привязанность в жизни, поэтому иногда я просто на эту тему не говорю.

– Вы упомянули о том, что вы об этой женщине, о Тане, писали. Вы же уже говорили – вы как раз известны как замечательный автор прозаических произведений, коротеньких рассказов – и за каждым из них стоит судьба человека. Есть такое мнение, что писатель – это не тот, кто может писать, а тот, кто не может не писать. Почему пишете вы?

– Я абсолютно не согласна с тем, чтобы меня называли писателем, потому что писатель, наверное – это тот, кто получил специальное образование или более начитан, чем я. Действительно, вот я не хочу рисоваться. Вообще первый рассказ… ну, даже не рассказ – это действительно мой дневник. Для меня – было полной неожиданностью, когда я его опубликовала – у меня было там двадцать друзей, с которыми мы обменивались: куда я еду, какие пеленки покупаю, еще чего-то – то есть чисто хосписные друзья, которые знали немножко, что в моей жизни происходит…

А потом я встретила одну семью, семья была иудеев – у меня в хосписе – и они настолько отличались от нашего православного образа жизни, что я начала свое коротенькое наблюдение – и поделилась коротенькой историей этой семьи. И на следующий день, открыв почту, я была вообще потрясена шквалом откликов – это была полная неожиданность! Но, поскольку чисто физически я не успеваю писать большие дневники, и даже честно скажу – мне не очень интересно мнение тех, кто меня читает, мне интересно, чтобы они сами… Я хочу, чтобы они услышали, потому что, как правило, у меня нет счастливых историй со счастливыми концами – то есть я пишу судьбы, которые меня так или иначе задели.

– А были какие-то отклики, которые вам особенно запомнились?
– Что меня удивило – это количество людей, которые каждый день переживают вот эту боль от потерь онкологических больных – это самое большое количество откликов было. Опять же – через публикацию этих рассказов я получила, наверное, порядка сорока трех ответов от больных, которые обратились за помощью. То есть это сейчас явилось такой площадкой – например, сейчас мы буквально виртуально консультируем женщину из Краснодарского края… Из Ухты, из регионов России, из Одессы – там, где недоступны хосписы – но вот они прочли, что есть такое место, где этим больным можно как-то помочь – и вот они пишут…

Меня потрясло отсутствие, информационный вакуум, который касается процесса умирания больных – о том, что можно облегчить симптомы, о том, что есть препараты, которые их так или иначе облегчают… Что меня удивило из откликов – многие были уверены, что услуги такого хосписа – на уровне услуг, которые даются в Первом Московском хосписе – платные. И их очень трудно разубедить… И, наверное, это мое любимое кредо, что хосписы должны быть бесплатны и доступны абсолютно всем слоям населения. Мне все равно, какой у меня больной – депутат, бизнесмен, бомж или условно досрочно освободившийся человек. И критерии отбора при поступлении в хоспис и в России, и в Украине – помимо тех, которые от меня требует Горздрав– это смертельные заболевания с прогнозом жизни от полугода и меньше.

– Скажите, пожалуйста, у своих больных вы чему-то учитесь?

– Да. Вообще-то это – школа жизни. Я учусь у них не каждый день, а каждую минуту. Практически у каждого больного можно научиться терпению. Они все разные, но есть те, которые так терпеливо и так достойно переносят то, что с ними случилось в жизни, что я иногда очень удивляюсь. Учусь мудрости… Мне кажется, Шекспир написал – не ручаюсь вам за дословность цитаты, но приблизительно такие слова: «умирающие потрясают своей гармонией, потому что в них есть мудрость жизни». И это действительно так, буквально… Вы знаете, у них мало сил еще говорить, поэтому они, видимо, продумывают какие-то фразы и иногда говорят вещи, которые, вот сколько лет я работаю, меня настолько глубоко потрясают, что да – действительно я у них учусь.

А через некоторых больных я иногда учусь, что не надо делать, потому что как живешь, – так и умираешь, и действительно, не все больные – ангелы. Почему-то многие, читая мой живой журнал, говорят: «Где ты берешь таких потрясающих людей?» Понимаете? Нет, они не потрясающие – то есть я говорю о том, что и запросы есть капризные – ну, и холодные, расчетливые люди. И когда я посмотрела, как происходит их уход из жизни, и как семья разрушается – или наоборот, как семья реагирует, я для себя лично, наверное, делаю вывод, чего я, наверное, Бог даст, никогда не сделаю в своей жизни. Поэтому учимся и хорошему, учимся на ошибках, потому что это все происходит на глазах.

У меня сейчас в настоящий момент умирает удивительный священник – первый священник православный, который умирает у меня в палате, сегодня ему шестьдесят лет исполнилось, ему звонили… И я вам скажу: провелась нить за пятнадцать дней, я по пять раз проходила в палату, чтобы пообщаться. И вот от него я научилась, наверное, большему, чем у всех моих больных… А в больницу ко мне недавно журналисты ходили, подсчитали – через мои руки прошло 2356 больных – и от одного я получила то, что за четырнадцать лет работы не получила от остальных… Вот я спросила – батюшка – а что такое смирение? А он священствует тридцать три года – представляете? И потомственный – его отец был священник, и его сын сейчас священник. Он удивительный, потрясающий человек. И он говорит: самое большое смирение – это не обижать тех, кто слабее тебя.
Я ему говорю, что это самое трудное в жизни – не обидеть тех, кто слабее тебя, не накричать… И вот этих мелочей мы не замечаем. То есть это не мог быть какой-то диалог, а просто он такие вещи говорит, про которые думаешь: вот как я этого не понимала, и как я этого не знала? Вот такой вот у нас батюшка…

– Низкий вам поклон на то, что вы делаете и спасибо большое за то, что нашли время для этого разговора!
– Спаси Бог…

Елизавета Петровна Глинка (широко известна как Доктор Лиза ; 20 февраля 1962 года, Москва - 25 декабря 2016 года, акватория Чёрного моря близ Сочи, Россия) - российский общественный деятель и правозащитник. Филантроп, по образованию врач-реаниматолог, исполнительный директор Международной общественной организации «Справедливая помощь». Член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека.

Биография

Елизавета родилась в Москве в семье военного и врача-диетолога, кулинара и телеведущей Галины Поскрёбышевой. Помимо Лизы и её брата, в их семье жили двое двоюродных братьев, рано оставшихся сиротами. Бытовала версия, что Елизавета является родственницей Александра Поскрёбышева, однако Глинка её опровергала.

В 1986 году окончила 2-й Московский государственный медицинский институт по специальности детский реаниматолог-анестезиолог. В 1990 году эмигрировала в США с мужем, американским адвокатом русского происхождения Глебом Глебовичем Глинкой. В 1991 году получила второе медицинское образование по специальности «паллиативная медицина» в Дартмутской медицинской школе Дартмутского колледжа[неавторитетный источник?]. Некоторые источники сообщают об американском гражданстве Глинки. Живя в Америке, познакомилась с работой хосписов, отдав им пять лет.

Участвовала в работе Первого Московского хосписа, затем вместе с мужем на два года переехала на Украину. В 1999 году в Киеве основала хоспис при Онкологической больнице Киева. Член правления Фонда помощи хосписам «Вера». Учредитель и президент американского фонда VALE Hospice International.

Деятельность

В 2007 году в Москве основала Международную общественную организацию «Справедливая помощь», спонсируемую партией «Справедливая Россия». Организация оказывает материальную поддержку и предоставляет врачебную помощь умирающим онкологическим больным, малообеспеченным больным неонкологического профиля, бездомным. Каждую неделю волонтёры выезжают на Павелецкий вокзал, раздают еду и лекарства бездомным, а также оказывают им бесплатную юридическую и медицинскую помощь. Согласно отчёту за 2012 год, в среднем около 200 человек в год организация направляла в больницы Москвы и Московской области. «Справедливая помощь» занимается также организацией пунктов для обогрева бездомных.

В 2010 году Елизавета Глинка осуществляла от своего имени сбор материальной помощи в пользу пострадавших от лесных пожаров. В 2012 году Глинкой и её организацией был организован сбор вещей для пострадавших от наводнения в Крымске. Кроме того, участвовала в сборе средств для жертв наводнения, было собрано более 16 млн рублей.

В январе 2012 года вместе с другими общественными деятелями стала учредителем Лиги избирателей - организации, ставящей целью контроль за соблюдением избирательных прав граждан. Вскоре в фонде «Справедливая помощь» налоговая инспекция провела неожиданную проверку, в результате которой оказались заблокированы счета организации, о чём, по словам Глинки, их не уведомили. 1 февраля счета были разблокированы, и фонд продолжил работу.

В октябре 2012 года вошла в состав федерального комитета партии «Гражданская платформа» Михаила Прохорова. В ноябре была включена в состав Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека).

С началом вооружённого конфликта на востоке Украины оказывала помощь людям, проживающим на территориях ДНР и ЛНР. В октябре 2014 года обвинила Международный комитет Красного Креста (МККК) в отказе предоставить гарантии на груз лекарств под предлогом «нам не нравится политика вашего президента». Глава региональной делегации МККК в России, Белоруссии и Молдавии Паскаль Кютта опроверг эти обвинения. В конце октября 2014 года Елизавета Глинка дала интервью порталу «Правмир», где якобы прозвучали слова: «Как человек, регулярно бывающий в Донецке, я утверждаю, что там нет русских войск, нравится это кому-то слышать или не нравится». За эти слова она была подвергнута критике рядом лиц. Сама Глинка опровергла данный вариант текста, после чего «Правмир» признал свою ошибку и опубликовал исправленный вариант интервью: «Как человек, регулярно бывающий в Донецке, я не видела там русских войск». Позже в интервью журналу «Сноб» Глинка уточнила, что говорит только о своих личных наблюдениях.

Елизавета Глинка усыновила Илью Швеца после того, как в 2008 году от рака умерла его мама. Жительница Саратова страдала онкологическим заболеванием и была пациентом фонда Доктора Лизы.

ПО ТЕМЕ

Родственники Ильи даже не пожелали оплатить похороны его матери. Тогда все легло на хрупкие плечи Глинки. Когда же мальчик наотрез отказался ехать в приют, та решила забрать его в свою семью. "В общем, поехали в опеку, написали заявление, так он у меня появился. Ирония судьбы: Илюша – метис, его отец был темнокожий. Я думала, что детям сказать: уехала в Россию, еще и ребенка привела. Сказала. Старший так: "Нормально, а что?" А младший – более эмоциональный: "Да ты что! У меня теперь правда есть черный брат? Как в Гарлеме? Круть какая, здорово!" – рассказывала в одном из интервью Доктор Лиза.

После выяснилось, что Илья был усыновлен дважды. В 1994 году его нашли прямо на улице, в коробке, недалеко от общежития в Ульяновске. В доме малютки его заметила 35-летняя Галина, которая сама когда-то росла в приюте, и решила усыновить. Тем не менее счастье длилось недолго: скоро семья была вынуждена переехать в Саратов и осталась без крыши над головой.

После долгих скитаний по ночлежкам и обивания порогов местных чиновников, Галина и ее приемный сын получили квартиру, передает "Комсомольская правда в Саратове " Правда оказалось, что однокомнатное жилье находится в ужасном состоянии, поэтому местные жители начали сбор денег на ремонт для семьи.

Но после Илью подстерегало новое несчастье – у его приемной матери обнаружили рак в запущенной стадии. В результате женщина умерла в течение двух лет: не помогли ни операции, ни курсы химиотерапии.

Поначалу Илья жил со своей приемной семьей в Москве, но затем переехал обратно в Саратов и поступил в колледж на повара. Поначалу молодой человек хотел бросить учебу и вернуться в столицу, но Доктор Лиза отговорила. "А потом остепенился. Мол, "тетя" в столице ему сказала: "Даже не думай: переедешь, как получишь диплом". Мы и подумать не могли, что эта тетя – Елизавета Глинка..." – рассказали в колледже, где учится молодой человек.